ничего особенного не потребуется, — весело сказал сеньор Ортега. — Нужно будет слетать в одно место, точнее — в два. На Юг. И подождать нас, пока мы не завершим наше дело. А потом доставить нас обратно в Буэнос-Айрес. Заправка, естественно, как и проживание с питанием — за мой счёт…

— Учила меня мамка, где именно бывает бесплатный сыр, — пробормотал Дик. Котов понимающе кивнул, расстегнул портфель, который до этого положил на тот же диван, достал оттуда пачку купюр.

— Здесь две с половиной косых… Задаток, так сказать. Половина суммы. Остальное — по окончании. Идёт?

— Идёт, — Салливан энергично сгрёб деньги и сунул их в широкий карман лётной куртки. — Когда вылетаем?

— Вы даже не спрашиваете — куда? — удивлённо приподнял брови сеньор Ортега. Дик расхохотался.

— А разве при такой сумме это имеет принципиальное значение? Но, коли уж вы просите… Так куда летим?

— В Сан-Карлос-де-Барилоче, это…

— Я знаю, где это. Возил как-то туда пару лет назад пару немецких инженеров. По-моему, даже полётные карты того района остались…

Он вдруг замер.

— Так, это… Немецкие инженеры… Чёрт побери, парни… Как же я сразу не понял!

— Именно, — кивнул Котов. — По дороге мы залетим на одно ранчо, посадим пассажиров. И отправимся до цели.

— Там есть вполне приличный аэродром, там вообще всё здорово устроено, одно слово — «боши». И я теперь думаю, что там есть много чего кроме хорошего аэродрома, да, парни?

— Так точно, — согласился Котов. Он вдруг повернулся к Ивану. — А где мисс Хелен Райт?

— Спит в комнате отдыха пилотов, — за Скифа ответил Паттерсон. — Столько переживаний было… Я вон, уж на что тёртый мужик, да и то в мандраж впал по возвращении. Пусть поспит, девочка. Кстати, она полетит с нами?

— Да, до первого пункта. Оставим её там, — пояснил Котов. — Всё, господа, всем отдыхать. Завтра один день на сборы, а послезавтра вылетаем. И, кстати, Дик, чтобы вы не особенно мучались угрызениями совести: в этот раз мы работаем в полном согласии и понимании с правительством Соединённых Штатов. Так что, при удаче предприятия, сверлите в куртке дырку для ордена.

Паттерсон только крякнул. Своему правительству он тоже не особо доверял.

Мигель стоял на краю обширного поля и смотрел из-под руки, приложенной козырьком к глазам, на медленно снижающийся трёхмоторный самолёт. Со стороны недалёкой деревеньки, где такие чудеса техники были пока ещё в диковинку, пыля по просёлочной дороге стремительно летели босоногие мальчуганы, они галдели, как стая воронят и тыкали пальцем на столь непривычную здесь машину.

Самолёт, слегка покачивая крыльями, выровнялся над землёй и, убавив мощность двигателей, коснулся колёсами шасси утрамбованную копытами тысяч лошадей и коров площадку.

Шевельнулось перо руля, выравнивая курс, машина покатилась, сбрасывая скорость и остановилась почти напротив Монтойи. Тот снял широкополую шляпу, смахнул пот со лба, широко улыбнулся. Он уж знал, что прилетели друзья.

На ранчо Мигель проводил каждого в его комнату и сообщил, что ждёт всех на обед через пару часов на общей веранде, а сам, подхватив под локоть Котова, потащил его в гостевой домик.

Здесь, устроившись за большим столом, струганым из широких досок, видимо половых, Монтойя быстро спросил:

— А этот Патерсон, пилот который… Он в деле? На него можно положиться?

— Вполне, — потянулся Котов. — Он — славный малый, не будет болтать лишнего. К тому же нацистов ненавидит люто.

— Это хорошо, — согласился Мигель. — Девочка?

— Оставлю на твоё попечение, не место ей там.

— Что значит «на моё попечение»? — вскипел Монтойя. — Разве я не лечу с вами? Команданте, мы так не договаривались! Это — моя война, и я хочу пройти её до конца.

Котов невесело усмехнулся.

— Понимаю тебя, друг. Когда-то один русский великий полководец, Алексей Максимович Суворов, сказал: «Каждый солдат должен знать свой манёвр». А выдуманный персонах Козьма Прутков добавил к сему, что «…каждый человек необходимо приносит пользу будучи употреблён на своём месте». Надеюсь, я всё объяснил доходчиво?

— Так точно, команданте, — вздохнул Мигель. — Но всё равно это — нечестно…

— Понимаю, старый друг, я всё понимаю. Представь теперь, каково мне было, когда я готовил во время войны диверсантов и отправлял их за линию фронта, а сам не мог попасть в окопы… Каково это: отправлять других на смерть? Но так было нужно Родине, и я не спорил.

Мигель глянул на него удивлённо. На невысказанную фразу Котов добавил:

— Ну, почти не спорил. Почти.

Мигель рассмеялся.

— Слава Деве Марии, теперь всё встало на места… А то я уже стал сомневаться, Эль Гато передо мной или кто-то, на него весьма похожий…

Котов похлопал его по плечу.

— Дружище, мы с тобой уже почти прожили жизнь. У тебя вон — хозяйство, работники, то посев, то отёл… А я как был, так и остался бобылём. Вон те ребята, Генрих и Хосе — единственное, что у меня осталось. Они мои плоть от плоти. И я должен вернуть их домой после всего этого. И ты мне поможешь.

— Конечно, команданте, можешь не сомневаться, — подтянулся Мигель.

— Что там с Генрихом, кстати? Отправил без проблем?

Мигель широко улыбнулся:

— Можешь за парня не беспокоиться, с ним такая подружка… Он за ней, как за каменной стеной, можешь не сомневаться. Эх, мне бы такую хозяйку…

— Какие твои годы, — заметил Котов.

— Ну, да, — ответил Мигель. — Отправил я их почти сразу же, тут набрался автобус рабочих-пеонов в Барилоче, всё как обычно. Я подошёл к вербовщику и порекомендовал Генриха, сказал, что он — немец, инженер, и даже физик по образованию. Тот сразу ухватился двумя руками, а когда узнал, что молодой господин собирается отправиться на заработки с женой, вообще чуть от счастья в обморок не упал. Оказывается, там всячески поощряется, когда едут парами. Так тамошним немцам видится основа благонадёжности работников, ведь один из супругов всегда как бы в заложниках, вот и гарантия, что второй будет трудиться с полной самоотдачей.

— Ясно. А когда очередная партия поедет?

— Через пару дней. На вербовочном пункте уже списки составляют. Вас включить?

— Нет, Мигель, есть идея получше.

Вечером Котов заперся в комнате с Диком и разложил перед ним карту Аргентины на широком топчане.

— Смотрите, мистер Паттерсон. Нам нужно попасть вот сюда, — он ткнул пальцем на юго-запад, в район гор и озёр. — Это — Барилоче. Сюда по карте почти полторы тысячи километров или тысяча миль. Ну, без малого. Какова максимальная дальность полёта вашего красавца?

Дик почесал в затылке.

— Вы помните, что в прошлом полёты мы дважды заправлялись, а?

— Ну, да, по пути туда и обратно.

— Правильно. Потому,