— Хороши заслуги! — высунулась с замечанием Мейла, вот уж кто точно не переменился в своем ко мне отношении. — Королю пришлось защищать не только линезского принца, но и тебя. А в итоге целители едва спасли его…

Маркиза подняла руку, останавливая поток слов прежде, чем к Мейле рискнули присоединиться и остальные.

— Не хочешь ли ты сказать, что силы короля столь скудны? — холодно спросила Эвлин. Мейла по-лягушачьи квакнула, подавившись последним словом.

Маркиза взглянула на меня.

— Выходит, у тебя есть основания гордиться собой, — в голосе ее проскользнула горечь, которая тут же пропала за надменностью. — И ты полагаешь, что на этом твоя работа закончена, а мальчика можно оставить одного после всего, что случилось.

— Боюсь, мне действительно нужно покинуть дворец… — начала я. Меня, наконец, задели ее слова. Прозвучало так, будто я бросаю Тиля. Или просто маркиза угадала мои собственные мысли…

— Что же, видимо, мне самой придется позаботиться о том, чтобы принц не скучал. Уверена, ему сейчас меньше всего на свете хочется остаться в одиночестве.

Я удивленно молчала и, чтобы пауза не стала очевидной, поклонилась.

— Благодарю за великодушие, ваше сиятельство. Меня не будет только три дня.

— Три дня, надо же! Возмутительно! — тут же отозвалась Эвлин. — Если бы мне хотелось за кем-то поухаживать, я лучше завела бы собачку!

Но других возражений не последовало. Я поклонилась еще раз, пряча улыбку.

Бедная собачка!

Я была благодарна маркизе за это внезапное внимание — не ко мне, разумеется, к принцу. Она могла бы не предупреждать о своих намерениях, и беспокойства на эти три дня у меня прибавилось бы. Очень хотелось сказать: следите за тем, чтобы к мальчику не приближалась королева… Ее неприязнь к принцу была куда очевидней, чем отношение Альвета.

* * *

Я положила амулет Тиля под подушку. Должно быть, потому мне приснился новый сон. Стены обступили меня, и в какой-то момент я даже испугалась — раздавят. Но пространство лишь сжалось до размеров алькова с покатым потолком.

И время снова изменилось.

За моей спиной — диван, арку входа закрывают тяжелые портьеры, задернутые не слишком плотно. В помещении, которое они от меня скрывают, идет разговор на повышенных тонах. Я могу выйти, но не хочу показываться на глаза королеве. Которая сейчас вне себя.

— Ты сделал это специально! Подставил Аля под удар, а сам остался чистеньким!

— Успокойся, Кларисса, тебя услышат.

Уже услышали. Я-то здесь.

Я осторожно приближаюсь к портьерам, чтобы заглянуть в узку щелку между кусками ткани.

— Боишься, люди узнают, что ты ишешь удобный момент, чтобы избавиться от брата? — едко интересуется королева, но тон все же сбавляет. Она стоит ко мне спиной. На ней плащ с изумительной вышивкой, а еще — платье с широкими рукавами.

Сельван к королеве лицом к лицу. Я вижу его недовольство. А он замечает меня. Я понимаю это по тому, как едва заметно подергивается вверх уголок его губ.

Вот это не ускользнет от внимания королевы.

— Полагаешь, это смешно?!

— Альвет не ребенок, — чеканит Сельван. — Он принц, ему придется заниматься государственными делами. Он сам этого хочет, и я не вижу причин отказывать. Прости, я, конечно, верю, что ты проживешь еще долго, но все равно не сможешь прятать его за своей юбкой вечно.

— Называешь моего сына трусом, когда сам побоялся идти на переговоры с дингарским послом, прикрылся братом…

Сельван вздыхает.

— Ты совершенно зря шумишь. Переговоры с Кьером прошли успешно. Ну, по крайней мере, для нас. Сам-то он поди до сих пор пытается понять, с какой стати излил свою черную душонку… Со мной бы не разоткровенничался. А вот Аль его не испугал, даже наоборот… на предложения посол не скупился.

— А если бы он понял, что его опоили, и напал бы на Альвета? — шипит королева. — Какая досада, не вышло обмануть дингарцев, случается… так бы ты тогда говорил?!

— Хм… я в твоем зелье даже не усомнился. А ты, значит, предполагала, что оно может не сработать и не предупредила? — Сельван хмыкает. — Так может, это ты ищешь удобного случая, чтобы избавиться от меня?

Вопрос звучит небрежно, король шутит, но я чувствую, как по спине бегут мурашки. Королева же возмущенно взмахивает рукой.

— Альвет мог пострадать! Он еще не готов…

— Да он и не будет готов, если привыкнет прятаться и ждать, что за него примет решение кто-то другой. Закончим на этом, Кларисса. Или у тебя есть еще обвинения?

Королева сжимает кулаки. Я вижу это, и представляю, какое у нее сейчас выражение лица. Она как стрела на тетиве — вот-вот сорвется.

— Тебе кажется, что ты всесилен, — шепчет она едва слышно. — И ты играешься в короля, забывая, что в твоих руках чужие жизни. Твой отец никогда не позволял себе подобного…

— Ты никогда мной не интересовалась, откуда вдруг такие тонкие суждения? — принужденно усмехается Сельван.

— Однажды ты пожалеешь о своем легкомыслии, — говорит королева. Ее слова — это всего лишь сожаление.

Но мне чудится угроза.

Проснувшись посреди ночи, я все еще чувствую это… Приближение беды.

И есть еще одно обстоятельство.

Я ведь так и не увидела Верса ни в одном из своих снов, по-прежнему не понимаю, как он оказался в подчинении короля и вдовствующей королевы.

Все, что я знаю: в прошлой реальности Альвет был отравлен по приказу Сельвана. Должно быть, это отправная точка изменения событий, завязанная, скорее всего, на Сельвана. Альвет был уже мертв, изменить его судьбу напрямую было невозможно. Не представляю, по какой причине Сельван бы вдруг переменил свое решение и добровольно согласился на изменение реальности. Браны или советник Ривен? Но они все были преданы королю… не исключено, конечно, что кто-то из них в прошлом мог изменить свое отношение, узнав о братоубийстве…

Но все же надежней был бы Сельван. Положим, у него было основание искренне пожелать возвращения младшего брата к жизни. Да, Альвет был на момент отправления лишь принцем, но он все же был Эрталем. А значит, проклятье Митили все же могло проявиться. Когда Сельван понял, что его настигла божественная кара, он мог бы пожалеть о своей жестокости.

Возможно, я даже согласилась ему помочь. Сознавая, что Сельван идет на обряд не ради Альвета, а ради спасения собственной жизни. Это все же была возможность… да, я могла согласиться! Но почему я забыла о случившемся? В отличие от Верса и королевы. Был ли тому причиной дар Плантаго? Или она сама каким-то образом сумела сохранить ему память? Например, для того чтобы бывший шпион помог ей убить Сельвана — раньше, чем тот найдет новый способ избавиться от Альвета…