Но если богам угодно, чтобы я и Садхир были рядом, имею ли я право пытаться перечить им?.. Да и… разве смогу я переиграть богов, если они что-то серьёзно решили!

Да и…

Я вдруг поняла, что не хочу никуда уходить. Хочу остаться рядом с Садхиром. Рядом с этим мудрым и смелым мужчиной, который готов жертвовать собою, чтобы спасти других. Он не любит меня. Да и я не люблю его. Но это тот мужчина, которым я восхищаюсь. Тот мужчина, следовать за которым я хочу. Я не буду понимать его, всех его идей, на которые способен гибкий его ум. Но хочу идти за ним и помогать ему. Быть женою достойного мужчины – не это ли счастье для женщины?.. Даже если между нами нет любви. Мы вместе сможем следовать дхарме, вместе будем идти по жизни.

– Как он тебя схватил! – проворчала Прия, грустно погладив мою руку, над местом, на котором отпечатался красный след от пальцев Поллава.

Шумно выдохнула.

Но только я не смогу быть женою его одного. Чтобы быть с Садхиром, мне придётся смириться с тем, что я буду женою их всех троих.

Но… но, кажется, что-то похожее испытывала и царевна Драупади? Ведь Арджуна выиграл и состязания все на её сваямваре, и её сердце. А ей пришлось стать женою всех пятерых Пандавов! Так сложилось у них. Так сложилось у меня.

Руку дрожащую подняла к груди, под которою встревожено билось сердце. Быстро-быстро билось. Напугано. Или встревожено.

Или… или, всё-таки, Садхир похитил моё сердце за эти несколько дней?..

А подготовка к обряду у жертвенного священного огня уже отчасти прошла. На меня уже одели великолепное красное сари, расшитое золотыми нитками и зеркалами маленькими. Мои волосы умастили душистыми маслами, заплели в косу и украсили белыми цветочными гирляндами, украшениями золотыми.

– Впредь ты можешь распускать волосы только если ложишься с мужем или если совершаешь омовение, – напомнила мне дочь Саралы. – Иначе тебя сочтут рабыней или блудницей.

– Я помню. Но спасибо за то, что напоминаешь мне! – сложила ладони у груди и голову склонила перед нею.

Потом Прия подвела мне глаза чёрным каджалом. Аша нанесла мне красную точку на лоб. Всё больше во мне становилось от замужней женщины.

А Сибасур и Ванада всё не шли и не шли. Да, кажется, они уже и не придут. Ванадасур слишком увлечён своим сраженьем. Разве что брат названный, им обиженный, придёт. Но, даже если Сиб придёт и решится меня увести, чтобы найти мне достойного жениха, у него, наверное, тоже ничего не получится.

Кажется, это моя судьба – быть возле Садхира. Именно моя.

Или… или судьба моя – именно быть женою троих? Но почему?.. Почему я не могу быть с одним?..

Я волновалась и не знала, мне молиться, чтобы пришёл Сибасур и забрал меня, или не стоит делать того?..

А Прия тем временем повесила золотую мангтику, чтобы свисала на цепочке по моему пробору мне на лоб. Тяжёлая, потому что золотая, большая, рубинами тремя украшена.

– Ты привыкнешь, – пообещала Аша, заметив, как я поморщилась, почувствовав тяжесть мангтики.

После они вдели мне в левую ноздрю золотое кольцо. Натх – ещё один символ замужней женщины. Но непривычно жмёт на нос. Да и украшено жемчугом, тяжёлое. И непривычно холодит щёку золотая цепочка, которая идёт от натха к волосам.

Потом последовали необычайно красивые и невыносимо тяжёлые золотые серьги – и даже несколько драгоценных камней было в них. Хорошо от карн пхул тянулись цепочки к украшениям в причёску, что часть тяжести перетягивало туда от ушей.

Затем надели снова непривычно тяжёлое и слишком роскошное для меня ожерелье из золота и нескольких драгоценных камней, крупного рубина и четырех маленьких сбоку. Я в этом хаар невольно почувствовала себя царицей или богиней. Но… это ж сколько тяжёлых украшений таскают на себе царицы и их дочери! Какое же счастье, что я не из царской семьи – и украшений на мне намного меньше, чем у них! И тяжести, что давит на меня, так хотя бы мне досталось меньше.

Пока я грустно думала о тяжёлой жизни цариц – я как-то прежде не задумывалась о весе всех их украшений – Аша подхватила мою правую руку, потом – левую, надевая много-много чудиян, стеклянных и красных в середине, а по краям тонких золотых, чтоб звенели на запястьях, когда буду руками двигать. И баджубанх одели выше локтя, золотые. Да и руки мои с мехенди вплетались в этот яркий-яркий узор своими причудливыми изгибами. Тело вплеталось благоуханием, умасленное в очередной раз душистыми питательными маслами.

И пояс золотой, чтоб поддерживал свадебный наряд. Пока Аша одевала его, Прия наклонилась и одела мне на ноги серебряные браслеты с множеством маленьких колокольчиков. Сказала, улыбнувшись:

– Каждый твой шаг они будут украшать своим нежным звоном.

Но не браслеты согрели меня радостью, а её тёплая улыбка, когда она выпрямилась и встретились наши взгляды: девушка не завидовала мне совсем, нет, она радовалась, что что-то радостное будет у меня. Вроде ещё недавно сердито или презрительно смотрела на меня – я иногда успевала ловить её взгляды – а теперь… заплакав, обняла её. Она ласково провела по моей спине.

– Ну же, не плачь! Мы только-только обвели твои глаза и так красиво!

– Все плачут перед свадьбой, – вздохнула дочь Саралы. – Но все однажды привыкают быть женой. И даже никто не хочет потом, чтобы это закончилось.

– Да, все хотят умереть как сухагин, – погрустнев, поддержала её Прия.

– Какими бы ни оказались твои мужья, однако же одевать они тебя будут красиво, – молодая женщина ласково погладила меня по щеке. – Даже нас с Прией никогда так не оденут, как тебя. Да и… они, конечно, шудры. Но музыка – это красивое занятие. Не такое грязное, как у других шудр. И они всё-таки не из неприкасаемых. Хотя и ниже нас. Но они согласны взять тебя женой, – по щеке меня погладила. – И… это, конечно, подло так говорить… но у них нет матери, невесток, тёть и сестёр, которые бы стали обижать молодую жену, – вздохнула. – Право же, иногда тяжело, когда ты всего лишь одна из младших невесток в доме, где много-много женщин, которые старше и выше тебя! Всем угодить очень сложно. Первые месяцы, пока я была чужая, были воистину ужасны! – помолчав, добавила: – И ещё они смогут заработать денег, если будут хорошо выступать. И, может даже, если перед раджами будут выступать, то станут богаче, чем многие вайшьи. Может, в этой деревне никто не будет одеваться роскошней тебя.

Вздохнув, призналась:

– Я благодарна, что они не пожалели столько денег, чтобы одеть и украсить меня, но, право же, я бы хотела просто хотя бы немного заботы обо мне.

И едва не сказала: «И об Ише», но, к счастью, вовремя рот прикрыла и смолчала.

– Это тоже вид заботы о жене, – серьёзно сказала молодая жена

Вздохнув, сказала ей:

– Да, ты права. Жену наряжать и ещё лишь свою невесту – это тоже забота.

И посмею ли я надеяться на что-то ещё? Нет. Хорошо, что у меня уже что-то есть. Только… жаль, что даже на свадьбе моей я Ишу не увижу.