– Надо пытать их всех, – сказал один из кшатриев. – Схватить всех ихних девок и пытать. Может, он и правда не знает. Но девки или кто-то из них должны знать.

Задрожал юноша из низкорожденных, стоявший слева. Напрягся стоявший справа.

– Нет! – вскричал глава их напугано. – Зачем же девушек-то? Они же такие хрупкие! Хотя и полные дуры.

Зашумели собравшиеся жители деревни. Большинство настаивало, чтобы «мерзавок этих пытали всех».

– Ишь чего вздумали!

– Жениха чужого украсть хотели!

Не знаю, что со мной случилось. Душно стало и мучительно непереносимо внутри. Я вдруг вырвалась из дома, отчаянным усилием оттолкнув Ашу. Я выскочила со двора, привлекая взгляды всех.

– Но пожалуйста! – взмолилась я, подбегая к ним. – Не надо мучить девушек! Даже если они глупые!

А люди смотрели на меня с ненавистью или даже с презрением. Меня… раздетую. Я запоздало поняла, что выбежала из дома только в чхоли и юбке. Опозорилась.

И поникла под взглядами осуждающими и гневными.

Снова опозорилась. Женихи, наверное, совсем уже решатся отказаться от меня.

А глава шудр вдруг с рыданием распростёрся на земле, повернувшись ко мне. Я отскочила робко от его рук, но он, кажется, не заметил. И, кажется, не было у него желания за ногу меня хватать или даже за подол.

– О, добрая девушка! – рыдая, вскричал он. – О, благородная госпожа! Спасибо вам за милосердие к этим ничтожным людям! – потом вдруг медленно на колени сел, трясущийся, поднял на меня увлажнившиеся глаза. – Ничего по просьбе вашей не будет, добрая госпожа! Нас не пощадят! – ладони сложил почтительно, у лица. – Но я благодарен вам, что хотя бы вы не держите зла на меня и глупых этих девочек! О, я прошу у вас прощения за то, что они хотели причинить вам вред!

– Все поступки влекут за собой последствия, – резко сказал наш староста, мрачно смотря на него, потом, только строго, на меня. – Глупая девочка! Ты-то зачем выскочила позориться! Уходи, – я не сдвинулась, и он сорвался на крик: – Уходи обратно! Вышестоящие должны пример благородства подавать нижестоящим. Но что творишь ты?.. Что снова творишь ты?!

– Уходите, добрая госпожа! – серьёзно сказал мне глава шудр. – Сердце ваше чистое, но мир строится не законами сердца.

Я испуганно, под взглядом его умоляющим – будучи в таком тяжёлом положении он, однако же, волновался и обо мне – ступила в сторону дома.

Мне на плечо вдруг легла тёплая рука, широкая. С двумя браслетами из рудракши. Аскет, последователь Шивы или брахман?.. Но он посмел коснуться меня! Вздрогнув, отскочила. К толпе. И люди шарахнулись от меня, словно больною заразною болезнью. Отскочив же, обернулась напугано к тому, кто хотел схватить меня.

Подошедший к нам Садхир вдруг снял свой тюрбан и быстро его размотал. Поняв, что он затеял, напугано схватила его за запястье:

– Не надо, мой господин! Не позорьте себя! – и на колени упала перед ним. – Но я, никчёмная женщина, которая снова опозорила вас. Простите!

Молодой мужчина мягко подхватил меня за плечи, заставив подняться. Потом накинул ткань развёрнутую от своего тюрбана на меня словно накидку, через левое моё плечо перекинул, прикрывая меня. Заплакав, прижала это странное одеяние к себе.

– Твой позор – это мой позор, – серьёзно сказал Садхир, утирая мои слёзы. Я робко застыла от этих осторожных или даже ласковых прикосновений. – Твои слёзы – это и моя боль. Я не хочу твоей боли. Но, если тебе так хочется плакать, давай разделим эту муку вместе, – встал уже возле меня, совсем рядом. Повернулся к нашему старосте: – Почтенный Нэйтик! Я понимаю, что чёрное колдовство – дело предосудительное. Но, право же, сегодня день моей свадьбы. И я прошу вас не омрачать его жестокою расправой. Тем более, что в деле этом замешены только две юных и глупых ещё девчонки. Зачем же пытать и мучить их всех?

Глава шудр и молодые его спутники растерянно взглянули уже на моего жениха. А он спокойно стоял с обнажённою головой. И ни позор его, лишившегося тюрбана, не смущал, ни солнце палящее, которое могло убить человека, решившегося выйти под ним без влажной ткани, свёрнутой на голове. Только эта ткань закрученная, как-то удерживавшая влагу, здоровье берегла. Но и эта потеря совсем не волновала молодого мужчину. И… и он пришёл, чтобы вступиться за меня! Он снова заступался за меня. Меня, опять опозорившую себя!

– Но это дело… – начал было староста возмущённо.

– Если вы уважаете меня, давайте закончим это дело как-то по-доброму? – твёрдо сказал Садхир, глядя в глаза Нэйтику. – Право же, я не хочу, чтобы кого-то хватали или же мучали до смерти в день моей свадьбы.

Староста наш замер растерянно. А шудр глава распростёрся ниц уже перед Садхиром.

– О, благородный юноша! Позвольте им пытать или зверски казнить меня! Пусть только моя боль искупит нанесённое семье вашей оскорбление!

– А, кстати, – задумчиво добавил мой жених, – если это дело было обращено против моей семьи, может, мне-то и надлежит решать?

– Но… – воин из пришедших смутился уже. – Но вдруг то вообще было замыслено не против вас?

– А колдуний кто-то видел? – уточнил Садхир.

– Нет, вообще-то… – Нэйтик на миг потупился смущённо. – Их не смогли догнать.

– Ну, так с чего вообще решили, что они из шудр? – вскинул брови Садхир. – А вдруг то были вайшьи?

– Да чтобы девушка из вайшьи прикоснулась к плоти мёртвого?! – вскричал чей-то отец в толпе.

– Шудры трогают мёртвых!

– Шудры возятся со сдохшей скотиной!

– Наша девушка бы не могла!

– Но ведь люди, охваченные желанием или отчаянием, способны на всё! – перекричал их Садхир.

И все притихли, потерянные или помрачневшие.

– Взять человеческий череп могла та, которая в своём отчаянном желании склонилась уже на сторону безумия, – добавил твёрдо молодой музыкант. – А в отчаянии все могут сорваться и сотворить зло. Даже великие брахманы и дэвы, чьё сознание находится в саттве, будучи униженными или замученными, проклинали своих мучителей. Что уж говорить про более простых людей? – руки в стороны развёл, будто обнимая всех. Одною рукою на трёх шудр указывал, другою – на толпу вайшьев. – Мы все с вами люди. Всего лишь люди! А люди сотканы из трёх пород. Саттва, раждас и тамас сплетены в нас с самого нашего рождения! И вся наша жизнь – их танец или их жестокая война! – и добавил уже тише и спокойнее: – Так что меня не удивляет, что те двое решились на такой поступок. Все мы люди.

По щеке связанного скатилась слеза.

Садхир внимательно оглядел всех и, приметив идущего к нам Поллава, очень быстро взгляд отвёл, да задумчиво серьгу в левом ухе потеребил.

– А поскольку виновниц не поймали, то и известного о них немного. И, надобно учесть, что они из любого дома могут быть. Если уж и пытать, пытаясь дознаться до истины – так и вайшью, и шудр. И, чтоб совсем наверняка найти, бить всех, покуда кто-то не признается.