– Эдисон!

– Я по-прежнему здесь! Прошу вас, вернемся к нашей беседе.

– Нет, – произносит отрешенным тоном Люси.

– То есть как это «нет»? – возмущается блуждающая душа ученого.

– Я получила послание от моей Иерархии, они запрещают вам обнародовать открытие.

– Что?! Об этом обязан знать весь мир!

– Запрещено, – стоит на своем Люси.

– А если мы откажемся подчиниться диктату? – спрашивает Тома.

– Посланцы Иерархии позаботятся, чтобы вы передумали. Только учтите, для вас это может быть болезненно. Не говорите потом, что я вас не предупреждала!

– Посланцы вашей так называемой Иерархии мне не страшны. В материальном мире они бессильны.

Она встает, подходит к ученому почти вплотную и, глядя на него с шаловливым видом, произносит:

– Они – да. В отличие от меня.

– Я не намерен отказываться от такого фундаментального открытия только потому, что таков совет какого-то медиума.

– У вас нет выбора.

– Уж не воображаете ли вы, что можете меня запугать? Чем вы мне, кстати, угрожаете? Вы меня ударите?

Вид Люси становится угрожающим, и Тома кажется, что сейчас она влепит ему пощечину.

– Чтобы помешать кому-то совершить глупость, можно пригрозить палкой, а можно и поманить морковкой…

Она подходит еще ближе, и их губы соприкасаются.

82

Камни Стоунхенджа поливает дождь. Впавшие в транс друиды по-прежнему шлепают по мегалитам ладонями и распевают свои песни.

Сердитое небо все еще затянуто непроницаемыми антрацитовыми тучами, по нему пляшут сиреневые и белые молнии. Среди этого хаоса происходит столкновение блуждающих душ.

Официальные авторы послали мощную волну скуки, коварный клей, сковавший Франкенштейна, робота Азимова и Ктулху Лавкрафта. Даже гигантский кальмар Жюля Верна выглядит как морское чудище, выброшенное на берег. Дракула Брэма Стокера отступает перед распятьем в руке у святого Августина. Лагерь литературы воображаемого, похоже, терпит поражение. Венера в мехах Захер-Мазоха щелкает кнутом, метя в Эдгара По, чей Ворон силится ее клюнуть и тем спасти своего господина, но она с легкостью от него отмахивается. На Алису Льюиса Кэрролла наседает Пугало Ротт-Врийе, твердящее: «Возьми конфетку, малышка». Габриель Уэллс вынужден призвать своего капитана Лебедя, и тот без труда прогоняет извращенца.

Сражение становится все более напряженным и красочным, персонажи романов перемешиваются со своими создателями, вместе с ними участвуя в этом небесном Армагеддоне.

Трех мушкетеров Александра Дюма преследуют братья Карамазовы, чьи револьверы перезаряжаются легче мушкетов. Флоберовская Эмма Бовари соблазняет Робинзона Крузо Даниеля Дефо. Стендалевский Жюльен Сорель давит гигантского таракана Кафки. Пугало набрасывается на хоббитов, ловит их сетью и кричит: «Сюда, мои маленькие!»

На подмогу с обеих сторон прибыли союзники, и пират Джон Сильвер из «Острова сокровищ» Стивенсона рубится на саблях с несколькими философами и поэтами, поддерживаемыми кучкой жеманниц, вооруженных широкими веерами.

Друиды знай себе колотят в бешеном ритме по камням Стоунхенджа, ослепительные небесные вспышки придают сцене стробоскопический эффект.

– Признайте себя побежденными, поставщики литературного хлама! – кричит Ротт-Врийе, воздевая свою академическую шпагу. – Согласитесь, что вы посредственности, и исчезните!

– Нет, мы будем драться до победного конца! – упорствует Конан Дойл.

В этот момент в центре Стоунхенджа появляется эктоплазма огромной змеи. Все сражающиеся потрясенно замирают. Чудовище свивается в огромную спираль, накрывающую поле боя. Его разинутая пасть с болтающимся, как ремень, языком извергает слова:

– С ума, что ли, посходили?!

– Ты кто? – спрашивает ошарашенный Ротт-Врийе.

– Туан, первый друид. Вы в моем доме, я создал это святилище.

Друиды перестают хлопать по камням, молнии больше не сверкают, дождь унимается, тучи рассеиваются.

– Чего сцепились, жалкие душонки?

– Не вмешивайтесь не в свое дело! – отвечает Ротт-Врийе.

– Все мы одним миром мазаны, все мы – рассказчики. Не бывает ни плохой, ни хорошей литературы. Литературе воображения нужны стиль и психология, литературе, сосредоточенной на стиле, – воображение и вымысел. Суть и форма не антонимы, они дополняют друг друга.

Помните, что ваши корни тянутся к бардам, к гриотам, к доисторическим сказителям, сидевшим у костров. Вы заблуждаетесь, когда считаете литературу орудием власти, на самом деле она – способ просвещения, раздумья и развлечения. Ваше дело – возвышать. Благодаря Гомеру по Средиземноморью распространилась греческая культура. Благодаря Вольтеру, Гюго, Флоберу и Верну в мире просияла Франция. Благодаря Толстому и Достоевскому заблистала русская культура. Благодаря Шекспиру и Оскару Уайльду внимание всего мира привлекла английская культура. Достойны внимания китайская, индийская, корейская, японская литература… Каждый из вас по-своему участвовал в поразительном процессе: вы рассказывали истории, помогавшие детям засыпать, грезить, открывать новые горизонты. Книги помогают душам путешествовать, сидя на месте. И я, Туан, защищавший в свое время устную литературу от литературы письменной, говорю вам о своем нынешнем убеждении, что вся литература без исключения достойна защиты. Наша сила – в нашем многообразии. Глупо постановлять, что некая литература превосходит какую-то другую, потому что не существует плохих жанров, есть только плохие авторы, не умеющие вселять в читателей желание переворачивать страницы. Надо перестать навязывать точку зрения, преследующую цель унификации литературы. Пруст, я знаю, что ты любишь научную фантастику.

– Да, должен в этом сознаться, – подтверждает Марсель Пруст, опуская глаза.

– Габриель, я знаю, ты читал Пруста, и тебе понравилось.

– Так и есть, – соглашается Габриель Уэллс.

– А ведь он пишет длинными трудными фразами, верно? Так пожмите друг другу руки! – требует гигантский змей.

Две эктоплазмы, отчасти от испуга, отчасти с облегчением изображают жест примирения.

– Дойл, тебе понравился «Улисс» Джеймса Джойса?

– Конечно.

– Притом что эту книгу не назовешь легкой…

– Пришлось попотеть, но в итоге я получил большое удовольствие.

– Тогда миритесь!

Две враждебные группы робко сходятся, уже не покушаясь друг на друга.

– Помирите и ваших персонажей, не имеющих отношения к столкновению ваших эго.