– Этот зал музея закрыт для посетителей. Он не освещается, не отапливается, здесь пыльно и влажно; не знаю почему, но мне кажется, что мы, духи, лучше себя чувствуем именно в такой обстановке.

Габриель согласен, что этот беспорядок, при всей мрачности, действует на него вдохновляюще.

– Вам придется больше рассказать мне о вашем убийстве, мистер Уэллс.

– Дело в том, что с некоторых пор расследование приняло неожиданный оборот…

– Я вас слушаю.

– Люси Филипини, присутствующая здесь, выяснила, кто меня убил.

– Ну, это полностью меняет дух расследования! Чем я в таком случае могу быть вам полезен?

– Сначала вам надо услышать, кто был моим убийцей, мэтр.

Люси наклоняется к уху отца Шерлока Холмса и называет имя. Сначала Конан Дойл удивлен, потом его опять разбирает хохот.

– Кто вам такое рассказал?

– Дракон.

– Изобретатель правосудия?

– Собственной персоной. Он в Среднем Астрале, но у нас с ним особые отношения, он оказывает нам всевозможные услуги.

Английский писатель заинтригован, он хмурит брови, пыхтит виртуально зажженной трубкой, потом бесшумно выдыхает бесцветный дым.

– Странно, странно!.. – бормочет он. – И притом – вызов, который нельзя не принять. Как захватывающе!

Дойл приглаживает усы. Стоя перед картиной, на которой он сам стоит посреди пустоши, он снова делает жест, имитирующий зажигание трубки.

– Обожаю вызовы! Эту вашу историю я нахожу… воистину невероятной.

– Поверьте, если бы мы сами знали, как быть, мы бы постарались справиться одни. Но когда вы обмолвились о круге ваших друзей-писателей, приверженных сеансам столоверчения, я сказал себе, что вы – именно тот, кто сможет нам помочь.

– Никогда не осмелился бы потревожить носителей этих великих имен для решения проблемы невеликого французского автора. К тому же они нам ни к чему: здесь нужны другие, гораздо более квалифицированные люди. Вам везет, я знаю, где их найти.

Он кружит по комнате.

– Это особенное, очень особенное место… Если вы не в курсе, то, думаю, это вас заинтересует.

В этот момент рыцарские латы с алебардой слегка шевелятся, и обоюдоострое лезвие со звоном падает на пол, напугав обе пришлые блуждающие души.

– Ваша работа? – интересуется впечатленный Габриель. – Вы, бродячая душа, способны повлиять на вещественный мир?

Словно отвечая на этот вопрос, крыса, выскочившая из лат, карабкается вверх по книжным корешкам. Найдя один из романов Конан Дойла, она впивается длинными резцами в страницу.

– Таков грустный конец наших трудов, – грустно шутит Дойл. – Их пожирают крысы.

– По крайней мере, эта – почитательница ваших книг, – говорит Габриель Уэллс, наблюдая, как грызун расправляется с целой главой.

– Не будем терять времени! Хотите продвинуть вперед ваше расследование – надо действовать, пока остается эта возможность.

78

Под ними плывут английские леса и луга, белеют домики и овечки. Три неприкаянные души прибывают в английскую деревню Ларкхилл, что в графстве Уилтшир, неподалеку от города Эймсбери.

Конан Дойл указывает на двухэтажный дом с длинным узким садом. Они пролетают сквозь крышу и оказываются в кухне, где обнаруживают пузатого бородача с длинными седыми патлами. Тот стоит перед рабочим столом и не отрывает глаз от телеэкрана. Показывают кулинарную программу. Толстяк старательно подражает действиям ведущего.

– Знакомьтесь, Майкл Пламер. Официальная должность – экскурсовод в Стоунхендже.

– А неофициальная?

– Еще он – друид Гутуатер, лучший в районе.

Двое французов наблюдают за друидом, поглощенным поварскими манипуляциями.

– Он нам поможет?

– Если учесть ситуацию, а также личность и особенности вашего убийцы, то, честно говоря, не знаю, кто еще, кроме него, на это способен. Ты меня слышишь, Гутуатер?

Друид помалкивает.

– Вы уверены, что он обладает медиумическими данными?

– Ничуть в этом не сомневаюсь. Вот только его ослиное упрямство… Ей, Гутуатер! ГУТУАТЕР!

– По-моему, он просто нормальный человек и не может нас слышать.

– Брось упрямиться, Гутуатер! Ответь, это же я!

Проворчав что-то по-гэльски, друид произносит наконец нечто внятное:

– Кто смеет меня беспокоить?

– Это Конан Дойл. Со мной двое друзей, французы, которым нужна твоя помощь.

– Не перевариваю французов.

– Они – бесплотные души.

Раздосадованный Гутуатер выключает телевизор и выбрасывает всю свою стряпню в мусорное ведро.

– НЕ ПЕРЕВАРИВАЮ ИХ, И ВСЕ ТУТ! ЭТО ИЗ-ЗА НИХ И ИХ ПРОКЛЯТОГО МАРКИЗА ДЕ ЛАФАЙЕТА МЫ ПОТЕРЯЛИ АМЕРИКУ!

– Нельзя жить одними воспоминаниями, Гутуатер.

– Это ты советуешь мне не жить прошлым? Хочешь, чтобы я напомнил, кто здесь мертвый, а кто живой?

– Скажем, не одним прошлым.

Экскурсовод смотрит на часы:

– Мне пора на работу.

Он надевает форму цвета морской волны, напяливает фуражку и покидает свой домик.

– Гутуатер, пожалуйста, выслушай меня!

– Не приставай, Дойл, я не стану помогать твоим лягушатникам.

Перед комплексом Стоунхенджа экскурсовода дожидается группа китайских туристов.

– Здравствуйте, я Майкл Пламер, ваш гид. Я покажу вам это волшебное место.

Китайский переводчик начинает переводить.

– Попрошу не сорить, не плевать, не воровать камни, не оставлять инициалы в сердечках, не кидать на землю окурки.

Туристы семенят за Майклом Пламером, он же Гутуатер, который монотонно, зато тщательно выговаривая каждое слово, объясняет:

– «Стоунхендж» на староанглийском значит «подвешенный камень». Ансамбль возведен между 3000-м и 1000-м годом до нашей эры. Его открыл в 1901 году профессор Гауленд, и с тех пор весь мир пытается объяснить, что означает этот храм из камней. Он является одной из величайших загадок на Земле.

Они подходят к плоскому камню.

– Эту скалу прозвали Heel Stone, камень-пята.

Китайцы делают фотографии. Гид ждет, потом ведет свое стадо дальше, как пастух баранов.

– Здесь два круга из тридцати отверстий. Внутри находится кольцо мегалитов из песчаника, так называемых «сарацинских камней». Внешнее кольцо камней называется «синим».