Что же еще не упаковано? Аглая перевела взгляд с багажа на распахнутую дверцу старого шкафа. Ах да, еще одно!

Привстав на цыпочки, она достала с верхней полки пластмассовую коробочку с детскими сокровищами и открыла крышку, почувствовав легкий трепет преддверия тайны, потому что коробочка не открывалась лет десять, если не больше.

Там лежали два зеленых перышка от попугайчика, маленький пупсик в синих трусиках, латунное колечко, прозрачный камушек и визитная карточка Варвары Юрьевны с неразборчивым французским адресом. «Дом, где тебя ждут», – пружинкой выскочили из памяти слова их первой и последней встречи. Коробочка тоже отправилась в чемодан.

– Ну, вот и все. Вроде бы ничего не забыла.

Аглая ждала, что мама что-нибудь скажет в ответ или пожелает счастливого пути, но мама сидела в кресле, курила и молчала.

Разомкнула губы она только тогда, когда Аглая опустилась на диван, присесть на дорожку.

– Я всегда ненавидела свою бывшую свекровь, – мать стряхнула пепел с сигареты прямо на пол, – и знаю, что квартиру в Петербурге она оставила тебе лишь для того, чтобы сделать мне гадость.

– Но мама, ты говоришь ерунду! Бабушка подарила мне квартиру. Подумай только – квартиру, а ты сидишь и ее ругаешь.

– Эта тварь хотела, чтобы я осталась одна, и она добилась своего, – упрямо сказала мать. С внезапной вспышкой ярости она вскинула голову: – Ты уезжаешь, а мне что прикажешь делать? Идти работать? Ты же знаешь, что я с моим характером дольше двух дней нигде не задерживаюсь.

– Знаю, мам, но я буду присылать тебе деньги, и, кроме того, папа тебе тоже помогает.

– Помогает! Вон, халат себе нормальный купить не могу.

Зажатой в пальцах сигаретой мама указала на полу засаленного халата, надетого на ночную рубашку. Обычно в таком виде она ходила до полудня, меняя одежду только ради похода в магазин.

– Хочешь, пойдем и купим тебе халат прямо сейчас?

– Не хочу, мне не нужна твоя показная забота, раньше надо было думать. Обойдусь.

Аглая вдруг подумала, что сейчас они с мамой разговаривают впервые за много лет. Обычно просто перекидывались фразами, да и то в случае необходимости.

Мать с безучастным видом откинула голову и сказала отрешенно, словно о ком-то постороннем:

– Мне не надо было выходить замуж за твоего отца, – она усмехнулась одним уголком рта, прорезавшим над губой тонкую морщинку. – Свекрови была нужна не такая невестка, как я, а простая, работящая деревенская девка-колхозница.

– Мама, зачем ты так говоришь? С папой вы давно развелись, а бабушка жила в другом городе и никак не вмешивалась в твою жизнь.

– Она уже на свадьбе смотрела мимо, будто меня и нет, – подхватила мать, – а все потому, что я пришлась не ко двору. Они приезжие из деревни Зюкино. Зю-ки-но! – по слогам повторила она с издевкой. – А я девушка из приличной семьи партработника. Потом-то я убедилась, что надо рубить дерево по себе, да было уже поздно, потому что родилась ты.

Взмахом руки мама откинула прядь волос, и Аглая, словно впервые, удивилась ухоженным и белым пальцам с аккуратным маникюром. У нее самой руки были красные и шершавые, потому что последние полгода приходилось работать воспитателем в две смены и без няни – форменная каторга, учитывая раскладушки, которые приходилось каждый день расставлять, застилать и убирать.

– Я знаю, что тебе мешала, – сказала Аглая. – Но зато теперь ты сможешь жить в свое удовольствие.

– Удовольствие! – мама подскочила, словно ее выбросило вверх из кресла. – Что ты понимаешь под этим словом? Нищую жизнь от зарплаты до зарплаты? Дешевую одежду? Стирку? Готовку? Уборку квартиры? Да я даже в Турции ни разу не отдыхала, потому что вечно нет денег! – сжав зубы, она издала короткий стон. – И угораздило же родиться в этой проклятой России. Вон, посмотришь по телевизору, как другие люди живут, так плакать хочется!

– Мама, мне пора. Звони, я буду пополнять твой счет на телефоне.

Тяжелый взгляд матери заставил Аглаю поежиться и взять сумку. До поезда оставалось два часа.

Прощай Москва! Здравствуй блистательный Санкт-Петербург!

Париж, 2013 год

Просторная кухня с бликами света на полу была наполнена ароматом свежей выпечки.

Хотя Мария сопротивлялась переменам, Игнатий настоял, чтобы кухню полностью переделали на современный лад. Старую деревянную столешницу заменили искусственным камнем, а в сверкающий металл холодильника и микроволновки можно было смотреться как в зеркало.

Со старой посудой, помнящей руки свекрови и бабушки Фелицаты, Марии было жаль расставаться. Кастрюлям и сковородкам нашлось почетное место на длинной полке под самым потолком. Из любимой треснутой чашки свекра Юрия Игнатьевича Филипп ухитрился сотворить панно, правда, для этого пришлось расколотить пару новых блюдец и глиняный кувшин с цветочками. Панно украсило стену над прочным дубовым столом, который Марии удалось отстоять в нелегкой борьбе. Напротив стола расположилось высокое арочное окно, выходившее на чугунную изгородь, увитую плющом. Осенью листья плюща приобретали густо-бордовый цвет, словно кто-то опрокинул с неба гигантскую банку малинового варенья.

Когда таймер издал мелодичный звук колокольчика, Мария открыла духовку, проверила готовность пирогов деревянной палочкой и посмотрела на колли Поэму, распускавшую слюни возле порога. Перехватив взгляд хозяйки, собака выразительно забила хвостом об пол.

– За ватрушки с творогом наша Поэма продаст бессмертную душу, – отметил Игнатий.

Он сидел в кресле с ноутбуком на коленях, и по тому, с какой силой стучали по клавишам его пальцы, Мария угадывала, что муж нервничает.

– Послушай, – она присела на ручку кресла и провела пальцами по его редеющим волосам, – мне тоже не нравится эта Тесса, но Филипп любит ее, значит, и мы должны полюбить.

– Любит! О чем ты говоришь! Он увлечен, очарован, допускаю – немного влюблен. Но я не верю в серьезность его чувств, – Игнатий со стуком захлопнул крышку ноутбука. Воспользовавшись заминкой, Поэма немедленно переместилась к ногам хозяина и положила голову на тапки, ожидая поощрения. – Но самое главное то, что Тесса не любит Филиппа! Ты обратила внимание, как она при первом знакомстве осматривала наш дом и выспрашивала про счет в банке?

– Девочка из Америки, наверное, там принято оценивать материальные шансы при вступлении в брак, – осторожно возразила Мария.

После перенесенного микроинфаркта врачи запретили Игнатию волноваться. Когда в прошлом месяце муж побелел и схватился за сердце, она пережила ужас, который до сих пор прорывается паническими атаками. И хотя Ноэль тащит на себе большую часть дел фирмы, Игнатий слишком много работает для своего возраста.

Игнатий снял с плеча ее руку и поцеловал в ладонь.

– Маня, о чем ты говоришь? Какое значение имеют деньги,