и провел языком по позвоночнику. Леда едва не упала к его ногам на пол, благо, он успел подхватить ее. Он дал себе слово не целовать ей спину, если она стоит, а не лежит.

— Я вам говорила: у меня чувствительная спина. Да еще ваши губы… Сумасводяшее сочетание.

Август был в полном восторге. Он завел руки ей под мышки и обнял ладонями грудь. Она вся затрепетала. Август был тем более возбужден. Он попытался войти в нее сзади, стоя, но не мог до конца — из-за расположения ее органа и мешающих ягодиц. А нагнуть ее раком (прости читатель!) Август еще стеснялся. Она сама непринужденно нагнулась к креслу, уперлась руками в подлокотники, и Август вошел в нее до самого корня. Так глубоко он не входил в Леду никогда. Фронт его бедер стал биться в ее согнутые, упруго натянутые ягодицы. Оба получали огромное удовольствие от неизвестной им ранее позиции. (Да и где можно было учиться?!. Книг-пособий не существовало, все запрещено.) Только позже Август узнал, что великий русский язык почему-то назвал эту чудесную, глубокую, прекрасную позу — «раком». Поток обжигающей и бурлящей смеси понесся по его каналу и, сильно пульсируя, ворвался в ее глубину. Она задвигала бедрами, дрожа и елозя по его стволу. Все слилось, смешавшись вместе с их криком. Леда грудью лежала на кресле, головой уткнувшись в мягкую подушку. Блестящие волосы закрывали лицо, обнажая потрясающую, нежную шею. Картина была достойна кисти Тициана.

В ванне она задумчиво размышляла:

— Что же дальше будет? С такой интенсивностью… Мне это слишком безумно нравится.

Август невольно улыбнулся, он был наконец-таки удовлетворен, почти. Она опустилась на колени и поцеловала ему низ живота.

— Он очень хороший и так на износ… трудится. Мне хочется его все время ласкать. И целовать в благодарность.

Она провела щекой по нежному члену. Это было первый раз в жизни Августа, когда к нему обращались отдельно, как к одушевленному существу. Потом в его жизни будут дамы, которые просто будут разделять отдельно Августа и его маленького «августика».

Леда бесшумно выскользнула из его квартиры в два часа дня. Август опять пропускал институт, зная, что рано или поздно за это придется расплачиваться.

В одиннадцать часов вечера раздался звонок и некто томным голосом позвал его к телефону:

— Это я, Леда.

Они проговорили до трех часов ночи, обсуждая в наисексуальнейших деталях и подробностях их свидания и кому, что и как больше нравится. Все это походило на сексологическое исследование и разведку к следующей встрече. Чтобы доставить друг другу еще больше удовольствия.

Хотя в минуты оргазмов обоим казалось, что больше, лучше и выше наслаждения уже не бывает.

Глава 9

Ирина

Каждой красавице Бог что-то недодает — в страсти, в сексе или в темпераменте.[эпиграф]

У нее была лучшая фигура в мире и ноги совершенной красоты.[эпиграф]

Девушку звали Ирина, с необычной фамилией — Шампанская.

Она была ближайшей подругой Златки и в прошлом — ее одноклассницей. Август периодически встречал Ирину в городе. У нее была самая красивая фигура и самые стройные ноги, которые он видел в своей жизни. Она была всегда одна. К Ирине никто не осмеливался приблизиться по двум причинам: Злате было запрещено общаться с кавалерами, а подруга была предана ей не только душой, телом, но и образом мыслей. Второе: из-за ее совершеннейшей фигуры и потрясающей красоты ног. Казалось, и все были уверены, что такая красавица никого к себе не подпустит. Никогда!

За весь год Август не видел рядом с ней, даже поблизости, ни одного парня. А любовался ею весь город. Даст же Бог — но очень редко!

Златка уехала учиться в августе в Москву, и преданная подруга осталась одна. Август не видел ее весь сентябрь и только в октябре после занятий совершенно случайно столкнулся с ней на центральном проспекте.

Она подошла сама, он шел погруженный в свои размышления о… плеве Леды.

— Привет, Август, — последовала очаровательная улыбка.

— Здравствуй, Ирина.

— Ты не хочешь меня немного проводить, если у тебя есть время? От Златы писем не было?

Август не мог поверить, что она предлагает ему пойти рядом, что он может идти с этой неземной красавицей с очаровательной стрижкой по грешной земле, и земля не разверзнется у него под ногами.

Он смутился, не зная, что ответить.

— Ты свободен или занят? — спросила она учтиво.

— Нет, — ответил Август.

— К какой части моей фразы относится твое «нет»?

Она рассмеялась.

— Ты забавный. После отъезда Златы я совсем не могу ходить по улицам одна.

«Неужели у нее нет обожателя, который ходил бы следом за ней и целовал отпечатки, где ступали эти точеные ноги?» — мелькнуло у Августа в голове. Он старался даже не смотреть на ее натянутую, нежную кожу, на шею, лицо. Зачем зря распалять и без того буйную фантазию. Он смотрел мимо нее, эта красавица была недоступна, как замок в небе или дворец на неприступной скале.

Ира, стараясь скрыть удивление, растянула красиво вычерченные губы в улыбке:

— Август, я должна тебя уговаривать проводить меня?!

— Да, конечно, я провожу… Не надо уговаривать.

— Спасибо. Я думала, я могу рассчитывать на твою дружбу, какая у тебя была со Златой.

— Она была моя молочная сестра.

— Их может быть две, а не одна.

Он выдохнул давно сдерживаемый воздух: уж не предлагает ли она ему дружбу?!

— Когда Златка была здесь… — и Ирина завела долгий, бесконечный разговор об общей подруге. Собственно, это была единственная тема, которая их могла связывать.

Август относился к ней, скорее, не как к девушке, а как к изваянию. Или живой богине — на пьедестале. А такую можно только боготворить, говорить с ней нельзя.

— Чем ты занимаешься, Август? — вдруг заинтересованно спросила