певца — Сэма Кука? Поверишь или нет, его застрелила белая любовница в самолете, от ревности.

— Неужели существует такая любовь?

— Куку было всего двадцать шесть, а он уже успел стать звездой американской музыки.

Август включил Кука. Ирина зачарованно слушала, и загадочная улыбка блуждала на ее губах. Он ходил по кабинету, бесцельно касаясь каких-то вещей, книг, китайских статуэток, не находя себе места, где сесть, — чтобы не видеть ее обнаженных ног и оголенных коленей. Красоту ее коленей и их форму он раньше даже не представлял, так как всегда смотрел на нее сзади, когда она шла, и видел только спортивно вычерченные икры и тонкие щиколотки.

Наконец Август расположился на диване. Но так, что его взгляд невольно упирался в ее божественные, скульптурные колени. Больше он ничего уже не видел, и даже не мечтал ни о чем другом…

Ее мини-юбка, приподнявшись, замерла на сильных литых бедрах, зовущая тень треугольника лежала между концом юбки и внутренней стороной бедер, уходящих под нее, вглубь.

Ирина почувствовала, что он безуспешно пытается оторвать взгляд от ее ног и потому блуждает глазами по разным предметам в комнате. Хотя взгляд невольно возвращался на один и тот же объект. И спросила:

— Можно я сяду с тобой рядом?

Август смутился, судорожно вздохнул и пробормотал:

— Да, конечно, ты — гостья…

Она села на расстоянии полуметра от него. На «пионерском» расстоянии.

— Что это значит?

— Что ты в гостях и любое твое пожелание — закон.

— Любое?! — ее глаза засверкали, что-то игривое и таинственное, смущающееся и дразнящее появилось в них.

— Абсолютно, — ответил Август, уже сам ничего не понимая. Он опустил глаза и опять увидел ее волшебные колени, выточенные ноги. Рука была уже наэлектризована безумным желанием — коснуться ее сокровищ. Которых никто, никогда еще, видимо, не касался. Кроме нее самой…

И тут она отправила Августа в нокаут:

— Можно, я положу голову к тебе на колени? — спросила вдруг статуя.

Август не мог поверить своим ушам!

— Да, — затаив дыхание и обреченно произнес он.

— Я почему-то устала сидеть прямо, — и она плавно опустилась головой на его колени. Он шевельнулся, и она сразу же повернулась навзничь, лицом вверх, чуть согнув ноги. Ее юбка опустилась к поясу, и Август увидел редчайшей красоты бедра, туго обтянутые белесовато-прозрачными модными чулками. У Августа перехватило дыхание, он замер.

— Поцелуй меня, — неожиданно попросила она.

Он еще не пришел в себя от первого нокаута, что она у него на коленях, как последовал второй. Август стал медленно наклоняться, и она слегка приподнялась навстречу его губам. Ее голова и шея замерли в воздухе. Их губы соединились. Но язык Августа она еще не впустила внутрь, ее белоснежные, жемчужные зубы были сжаты. У нее были мягкие-мягкие, очень нежные губы. А нижняя губка — чуть с отворотом и припухлостью, — ее целовать было особенно приятно.

Не прорвавшись сквозь зубы, он целовал ее щеки, глаза.

— Ты мне нравишься, — прошептала она, как положено. — А я тебе?..

Август поразился и тому, что она сказала, и еще больше тому, что она об этом спрашивала.

— Разве не очевидно, что нет, — пошутил он, и она рассмеялась.

— Ты забавный. Мне очень приятно с тобой. Поцелуй меня еще раз. Не быстро…

— Только если ты раскроешь свои зубы.

— А зачем их нужно раскрывать? — вполне естественно удивилась она. — Я думала, как раз наоборот, нужно стискивать!

— Наши языки коснутся.

— И это будет приятно?

Август подозревал, что она невинна, если она дружила с Златкой. Но не до такой степени…

— Ты все почувствуешь.

— А ты не укусишь его?

Он рассмеялся, и она раскрыла одновременно губы и зубы, мягко выдохнув. Он стал нежно касаться, а потом целовать ее язык, водить своим по ее нёбу и деснам. По тому, как она стала прижиматься к нему головой и притягивать его за плечи, он понял, что ей нравится. Однако, целуя ее, он не закрывал глаза, а невольно скользил взглядом по обнаженным ногам.

— Коснись их, — прошептала нежно она, — я чувствую, что тебе очень хочется.

Август целовал ее в губы и раздумывал. Прошло несколько минут, прежде чем он решился и опустил ладонь на ее колени, и ощутил их. О, что это было за ощущение! Такой божественной, шелковой, упругой кожи Август не касался никогда. Он чувствовал ее нежность даже через тончайший чулок.

Ее колени чуть дрогнули и разжались. Август с замиранием почувствовал, что его рука стала невольно скользить вниз, по внутренней части ноги, и уже коснулась края юбки у пояса. Как Ира тут же сжала бедра. Инстинкты и рефлексы.

Август замер от удовольствия и от зажима ее бедер. Он мечтал, чтобы ладонь его осталась там навсегда. И он все время испытывал это потрясающее, тревожное, возбуждающее чувство: как подушечки пяти пальцев сжаты ее чудесной, необыкновенной кожей.

— Хватит, — прошептала она.

Он и не думал двигаться дальше, Август был до предела удивлен, что она вообще с ним поцеловалась и они продвинулись так быстро так далеко. Ведь она хотела просто послушать музыку… (Глупый, он не понимал, что если женщина приходит, она всегда приходит за чем-то.) Август был уверен, что Ирина недотрога и кроме пары «детских» поцелуев в школе вряд ли кто вообще прикасался к ее губам.

Но как только он взялся опять целовать ее губы и ласкать язык, рот, нёбо, — она ослабила зажим. Рука опустилась еще чуть-чуть, и ее бедра стали сами слегка сжиматься и разжиматься.

Август чуть не вскрикнул от восторга.

— Ты первый, с кем я целуюсь… — выдохнула она.

Август должен был что-то ответить на это, как-то оценить. Но что? О, Боги, ему везло на девушек! Однако с ней он