ее нос, слегка курносый, но очаровательно маленький, касался его щеки. По ее вздохам и движениям Август чувствовал, что ей очень нравится. Она была в белой, как снег, рубашке и темно-синей мини-юбке. Она всегда носила только мини-юбки.

Сначала нерешительно и как бы случайно Август опустил ладонь на ее грудь, но не сжал. Почувствовав, что она подалась навстречу, а не отстранилась, он нежно сжал пальцы. Громкий «ох», вылетевший из ее губ в его губы, был ему ответом. Тогда, не боясь, он стал гладить грудь. Она была небольшая — второго размера, но очень упругая. Девичья грудь — с выпуклым соском, который он чувствовал через рубашку, и тонкий лифчик, и ему безумно хотелось увидеть его.

Так они целовались и обнимались еще полчаса. Когда же объятия его стали все сильней и настойчивей, она прошептала:

— Я страшно боюсь помять рубашку…

— И юбку тоже, — подсказал он.

— Ты прав, я не подумала. Какой ты заботливый, Август!..

Он помог ей с рубашкой и пуговичками, а юбку она сняла сама, оставшись в тоненьких трусиках и лифчике. Взгляд Августа, как магнит, впился в ее бедра и выточенные ноги. Они были достойны кисти волшебного художника. Редчайшее по красоте и упругости тело, с нежнейшей кожей, натянутой, как тетива, лежало у коленей Августа.

Он задохнулся от невиданного зрелища. Но быстро справился с горлом:

— Тебе так неудобно, наверно, я постелю простыню.

Это была проверка, которую она легко прошла, не поняв.

— Спасибо за внимание, Август.

— Я не хочу, чтобы твоя нежная кожа касалась дивана.

Это было уже ненужное отступление. Она была согласна. В мгновение ока, если не быстрее, Август постелил белую накрахмаленную простыню и осторожно опустил Ирину на лен. Однако вторую простыню, чтобы укрыться, он не достал. Он хотел видеть ее божественное тело, ее великолепные ноги и высокие, крутые бедра, соединяющиеся у арки невинности и девственности. Которую Август дал себе слово посетить во что бы то ни стало.

— Тебе тоже стоит снять рубашку, чтобы не помять, она мне нравится, — невинно произнесла Ирина.

— Да, конечно, — он не собирался ей перечить ни в чем, пока.

Август встал, подошел к окну и резко задернул шторы. Он стеснялся конопушек на своих плечах, единственное место, где они были. Летом иногда они выскакивали еще и на носу.

Ира помогла ему снять рубашку, его пальцы уже плохо слушались. Он сидел на диване, рядом с изгибом ее талии, касаясь бедра, и невольно, не скрывая, уже любовался ее телом, грудью, скульптурно вылепленным животом…

— Обними меня, — поежилась она. Хотя в комнате было жарко. Август обнял ее за плечи, и его грудь стала медленно опускаться на ее. Ира глубоко вздохнула.

— Так очень приятно и нетяжело. — Она начала нежно целовать его в шею.

Он забыл, что для нее все — в первый раз.

Начав целовать ее подбородок, под ним, он медленно спустился к вершине ее груди и стал мягкими поцелуями покрывать душистую плоть. Сквозь девичий лифчик он поцеловал ее сосок и умышленно чуть прикусил зубами. Она вся извилась от возбуждения и незнакомого чувства.

— О, как приятно! — прошептала она ему в ухо.

Он поцеловал второй сосок, потом вернулся к первому. Она вся дрожала от удовольствия. Август, довольный достигнутым успехом, стал спускать бретельку с ее плеча, ожидая возражений, но сопротивления не последовало. И он потянул чашечку лифчика с груди вниз. Ему открылся восхитительный возбужденный сосок на редкой по красоте и девственности груди, в который он молниеносно впился губами, не сдержавшись. Она издала громкий стон и обхватила его голову руками. Он просунул ладонь под ее спину и обнял за тонкую талию. Возбуждение, как раскаленная ртуть, прилило к его членам, включая самый главный.

Кружилась голова. Губы по очереди целовали возбужденные, вздрагивающие соски. Она с силой, довольно неожиданной даже для нее самой, сжала плечи Августа. Он стал целовать под ее грудями, нежные, укромные, незащищенные места, и она, заохав, застонав, закрутилась, извиваясь в его объятиях еще сильней.

Август спустился медленно к животу, обцеловал пупок и опустился еще чуть-чуть ниже. Его зубы закусили край трусиков и слегка потянули их вниз. По инерции он сделал это, не рассчитывая на особый успех. Ира нежно взяла его за подбородок и сказала:

— Сними джинсы и ляг рядом, я хочу поцеловать тебя так же.

Сначала Август не поверил тому, что услышал, ведь это «неприступная крепость» — Ирина, но уже через минуту он лежал рядом раздетый, правда, не осмеливаясь лечь на нее или прижаться к ней всем своим телом и возбужденным бугром. Август еще не знал, что природы и естества стесняться не нужно.

Август откинулся навзничь и через секунду почувствовал, как ее груди мягко вдавились сосками ему в руку и бок. Он поплыл, достигнув невероятного возбуждения. Она поцеловала сначала его шею и стала спускаться вниз, невольно скользя грудью по его телу. Август пьянел, а ее губы, пусть неумело, но уже целовали ребра, опускаясь к низу живота. Август вдруг обхватил ее голову и прижал к животу. Она слышала, как пульсирует кровь в его венах, и это возбуждало ее еще сильней. Он придавил ее голову ниже. Рот коснулся его трусиков и неожиданно уперся во что-то твердое и торчащее. Она хотела инстинктивно отвернуться, но он удержал ее, и теперь твердое и выпуклое уткнулось ей в щеку.

— Что это? — изумилась она.

— Головка, — пробормотал он.

— Она должна быть такой твердой?!

— Когда возбуждена.

— Ты хочешь, чтобы я к ней прижалась, тебе будет приятно?

— Очень.

Она еще минуту раздумывала, а потом прижалась нежно щекой к его головке. Августу показалось, что сейчас он вознесется и попадет в рай. От восставшей неимоверно плоти трусики, натянувшись, сползли. И Август вдруг почувствовал, как ее щека касается наполовину обнаженной головки. Он едва сдерживался, чтобы не застонать или не закричать, не зная, чувствовала ли она кожей его наготу, но она