Мы смеялись и устраивали полноценные дискуссии на тему того, что нам удалось узнать из древних томов.

Я же поняла, насколько мне было легко общаться вот так, в кругу бдительного Ари и заводной Ады, и, пока мы допивали чай, я не раз улыбалась с их веселых перепалок. Давно у меня не было настолько расслабленного дня. Даже несмотря на то, что от новой информации голова шла кругом, я чувствовала, что наконец-то смогла отдохнуть.

Когда время начало близиться к вечеру, ребята все же спохватились и начали собираться. На мое предложение остаться на ужин они вежливо отказались. Хоть я и огорчилась немного, но все равно была им благодарна за этот день. Лишь странное волнение наполняло меня вперемешку с сомнением и страхом. Не хотелось подвергать бессмысленному риску ребят, а потому все же стоило подготовить какой-то запасной план…

Когда я поднялась в комнату, где все еще была раскрыта книга по имперскому праву, которая теперь была такой нелепой, словно бы из другой вселенной, я сделала свет лампы поярче и стала рыться в ящиках письменного стола. Я не могла вспомнить, куда я положила тот самый небольшой мешочек от Марка Хеби, и даже в один момент забеспокоилась, что успела где-то его потерять, но в глубине ящика, у дальней стенки под грудой письменных принадлежностей, я таки нащупала заветный кулек, плотно затянутый шнурком.

Красноватый мутный медальон с оттиском инталии змеи блеснул в руках, когда я вытряхнула содержимое себе в ладонь. С ним же рядом лежала и свернутая небольшой трубочкой бумага.

«Если тебе потребуется наша помощь — позови змею, и она приползет на лунный свет.»

Вот и все, что было в ней.

Я представила, какое у меня, наверное, сейчас было глупое выражение лица, однако сказать, что я чувствовала себя одураченной — значит не сказать ничего. Я еще раз прочла послание. Потом еще раз. Попыталась поискать приписки мелким текстом, найти какой-то шифр в послании, и даже проверила бумагу на свет в надежде, что там могут быть невидимые чернила. Но все было тщетно.

Разозленная чувством обмана и собственной беспомощностью, я готова была уже швырнуть несчастный камень со змеей, которая будто бы наблюдала за моими муками со злой усмешкой. Однако в последний момент я пальцами почувствовала мелкую гравировку на гурте. Тут я вспомнила о тексте, который в первый раз не могла понять, но теперь я узнала некоторые слова. Это, несомненно, был старый аквилантис — слово «axitas», что можно было перевести как «говорить» или «откликнуться», я разобрала отчетливо.

Чтобы рассмотреть остальное, пришлось воспользоваться лупой — на ощупь гравировка была настолько тонкой, что пальцем почти не ощущалась. Вооружившись толстенным томом, я начала сверяться по справочнику.

— Anguptex… Vacamor… Axitas… Сlamaraes… — бубнила я себе под нос, листая страницы туда-сюда в поисках нужного перевода. — Получается… «змей выходит на зов, когда его кличут».

Конечно, мой перевод оставлял желать лучшего, поскольку старый аквилантис был замечательным описательным языком, но современная версия сильно уступала ему в количестве значений, коим могло играть одно и то же слово в разном контексте. Ныне же аквилантис был упрощен для понимания у всех регионов, народы которых продолжают использовать родные языки помимо общего.

И тем не менее, было сложно не заметить перекликание смысла гравировки на медальоне и кодового шифра из послания. Смущала лишь фраза про лунный свет, которая отсутствовала в переведенном тексте, как бы я не перепроверяла значения.

Внезапная догадка осенила меня.

— Vacamor anguptex et aus axitas avax clamaraes, — отчетливо произнесла я и, подняв зажатый в пальцах медальон, навела его на тонкий еле видимый сквозь темные облака серп луны. Но ничего не произошло.

Я чувствовала себя очень глупо. Произнесла фразу еще раз, зачем-то с торжественным выражением, отчего почувствовала себя еще глупее. Безрезультатно. Только еле заметный отблеск обагрил упавшую на стол тень от камня.

Ну, а чего я, собственно, ожидала? Что он по волшебству передо мной появится?

— Морская ведьма бы тебя побрала, Марк Хеби, — я, не скрывая своего расстройства, с силой закинула мешочек подальше в ящик.

Глава 8

Едва я допила свой свежезаваренный утренний кофе, как в дверь несколько раз сильно постучали.

Ада появилась на пороге обеденного зала, улыбающаяся и раскрасневшаяся от мороза. На плечах у нее была накидка с меховой оторочкой и высоким воротником, а легкий камзол сменился кафтаном из плотного бархата, все так же богато украшенным вышивкой. Сегодня набелитка выбрала палитру из черных и изумрудных оттенков — цветов ее Дома.

— А вот и ты! — в своей манере поздоровалась набелитка, стягивая кожаные перчатки, чтобы схватить со стола печенье.

— Если хочешь, попроси у Алисии чашку чая или кофе, — растерянно предложила я.

Хотя, судя по бодрости Ады, кофе ей был явно ни к чему.

— Я эту ослиную мочу, что в Столице называют чаем, даже нюхать не могу, — она притворно поморщилась. — Про кофе я и вовсе молчу. Если захочешь как-нибудь попробовать, какими они должны быть на вкус на самом деле — заглядывай в гости.

— Вообще-то я не ждала тебя так рано, — я мельком глянула на часы, на которых большая стрелка едва только начала смотреть в пол. — Мы же договаривались ровно в одиннадцать встретиться, а сейчас еще и половины нет. Не помню, чтобы ты отличалась такой пунктуальностью.

— Сегодня есть повод, — ее улыбка стала еще шире. — Уверена, нас ждет отличный день. Тем более я та-а-ак устала за эту неделю…

Прошедшие учебные дни и вправду были довольно интенсивными, и мы уж хотели отложить нашу затею на конец зимы, чтобы не отвлекаться во время учебы и нормально отдыхать перед учебным днем. Но Ада настояла, заявив, что за два месяца умрет от нетерпения быстрее, чем от усталости. А потому, чтобы выделить целый выходной для похода по магазинам, все задания, не без помощи Ари, были сделаны заранее.

Позади, в коридоре, раздался шум тяжелых шагов. Я обернулась, думая, что это Ян зашел поторопить нас, однако в проходе, словно огромная статуя, стоял телохранитель Ады. Сейчас он был без шлема, и я могла рассмотреть его целиком.

Ростом он не уступал Яну, куда более широкоплечий и крепкий на вид. И явно моложе на десяток-другой лет. Темная смуглая кожа, не золотисто-коричневая, как у большинства веасийцев, а насыщенного темного оттенка, даже темнее, чем у Нары Сарей. Лицо его было широким и угловатым, с пухлыми губами и большим приплюснутым носом, и лишь белки глаз, будто две капли, сияли на его