оставлял и своеобразный способ убийства: сочетание огнестрельного оружия и топора. На месте происшествия были найдены банка с краской и кисть, которые Варкентин брал с собой, чтобы нумеровать деревья, но не был обнаружен топор, который мастер, без сомнений, взял, чтобы делать затесы на деревьях. В этой связи имелась большая вероятность, что именно этим топором и зарубили Валкса. Но что же это в таком случае были за нападавшие, имевшие ружье, но использовавшие постороннее подручное средство — топор?.. Или это были малоопытные нападавшие, действовавшие спонтанно?.. Одним словом, было много вопросов, но без ответов… Совершенно не за что было зацепиться… Расследование преступления, кажущееся только со стороны захватывающим, как привыкли об этом судить по кинофильмам, искусство делателей которых заключается в быстрой смене на протяжении короткого времени кадров, где важнее всего зрелище, в реальной жизни остается занятием рутинным, мало что имеющим общего с романтикой.

А Нексин в это время изо всех сил старался играть роль несчастного и пострадавшего от преступления чуть ли не меньше близких и родных погибших. И ему это удавалось. Он выслушивал бесконечные соболезнования партнеров по работе, начальства, которые не очень-то завидовали трудному положению, в котором оказался новый директор лесхоза. Перестали Нексину напоминать о себе, высказав сочувствие и на время забывшие о «десятине», соратники по партии «За Отечество». Но больше других старалась поддержать Нексина «в трудную минуту», видя его постоянную задумчивость и озабоченность, Александра.

Нексина все это очень устраивало, он старался лишь набраться терпения, зная, что рано или поздно страсти начнут утихать; люди, занятые повседневными делами, все реже будут вспоминать о случившемся, да и следствие по делу со временем станет скучным занятием, которое, кажется, уже ничто не сможет всколыхнуть. Разумеется, Нексина распирало от желания знать хотя бы что-то большее, чем он слышал из каких-то случайно подслушанных, отрывочных разговоров сотрудников, занятых этим делом, и слухов, что ходили между людьми в Залесье. Это для него становилось вроде навязчивой идеи. Он мог обратиться по данному поводу разве что только к Оашеву, но понимал, что их связывают иные отношения, иного характера, и боялся своими вопросами вызвать хотя бы малейшее подозрение.

Нексин все же не выдержал и намеренно поехал в город, стал караулить Оашева, чтобы, с ним встретившись, сделать вид, что встреча произошла случайно, но в разговоре попытаться узнать хотя бы какие-то сведения по расследуемому делу. Приехал в областной центр за некоторое время до обеденного часа, стал прогуливаться по тротуару вдоль высокого металлического забора, за которым находилось здание прокуратуры. Оашева, сходящего по ступенькам, он увидел по черным очкам и обритой голове; сразу устремился к воротам и чуть с ним не столкнулся.

— Вы ко мне? — сильно удивился Оашев.

— О нет! Что вы, Юлий Викторович. Спешу к себе домой. Это мой обычный маршрут. У меня ведь здесь квартира.

Оашев приподнял рукой очки и недоверчиво посмотрел на Нексина:

— Ах да! Вы говорили, что живете рядом. А где?..

— Неподалеку, в переулке Столярном, дом пять. Бываю, правда, там периодически, чтобы проведать свое холостяцкое жилье, когда приезжаю по делам в город. Постоянно живу в Залесье.

— Это я знаю, — сказал Оашев.

Нексин, продолжая игру, с видом спешащего человека, стал прощаться. Но теперь уже Оашев придержал его:

— Алексей Иванович, погоди минуту. Знаю, конечно, что у вас в Залесье кошмарная трагедия. Все думал с тобой увидеться лично, поговорить. Скажи, пожалуйста, как такое могло произойти в вашем тихом местечке?

— Этот вопрос мне задавали много раз. Поверьте, задаю его и себе, но нет у меня ответа… Вам лучше знать… — Нексин кивнул в сторону здания прокуратуры. — Я и сам хотел бы услышать… Есть хоть какие-то наметки, что поймают убийц?.. Понимаю — тайна следствия… Но, если можно, мне, как директору, скажите, есть надежда, что раскроют?..

Люди постоянно спрашивают, сильно волнуются…

Оашев отрицательно покачал головой:

— Насколько мне известно — ничего утешительного… Все глухо… Какая-то стена!.. Впрочем, никто из наших сейчас этим делом не занимается, его полностью взяли под контроль приезжие товарищи. Есть между нами некоторая этика общения, по которой не принято друг друга много расспрашивать… Поэтому ничем не могу помочь… Но поживемувидим, я очень надеюсь, что убийц найдут… Хочется верить… Желаю и вам терпения и сил.

Он на прощание энергично пожал Нексину руку. Оашев, несмотря на то, что являлся закоренелым взяточником, не терпел насилия, поэтому был искренен в последних словах.

Произошедшая страшная история не давала покоя не только Нексину или сотрудникам органов, расследовавших убийство. Жители Залесья, которые сроду не слыхали и не видели ничего подобного, считавшие, что их поселок — это островок тишины и безопасности в окружающем мире страстей и негатива, тоже задавались вопросом, как такое могло случиться и кто такое мог совершить. Когда стало известно о том, как были убиты пастор, мастер участка и бизнесмен, об этом стал думать и водитель Петерс, прозванный Молчуном. По характеру замкнутый, он держал в себе до поры некоторые мысли по поводу случившегося. Мысли были у него интересные. Услышав после обнаружения тел погибших, что Варкетин и пастор убиты выстрелами из обычного охотничьего ружья, водитель вспомнил, что на предположительно следующий день после исчезновения в багажнике директорской «Нивы» обнаружил ружье со свежим запахом пороховых газов. Тогда он не придал особого значения, полагая, что директор мог по дороге охотиться, хотя ни в машине, ни в шкафчике в гараже не было его охотничьей одежды-амуниции, в которой обычно Нексин ходил на охоту; хотя директор ездил в город по делам, а туда и обратно дорога очень длинная, и было маловероятным, чтобы он съезжал с трассы ради того, чтобы пострелять… Вспомнил Молчун Петерс, как через какое-то время в шкафчике директора в гараже все же появилась охотничья амуниция, но это не была прежняя ношеная одежда и сапоги, а все совершенно новое, только из магазина. На данное обстоятельство также можно было не обращать внимания: мало ли почему директор решил обновить свой охотничий гардероб? Но Молчун сопоставил свои наблюдения и задумался; больше всего ему не давало покоя то, что в его безмятежном Залесье произошло столь зверского убийства, а ведь он здесь жил, здесь была его семья; кроме того, Петерс любил ходить по воскресеньям в церковь. Нравился ему пастор Либерс, с интересом слушал он его проповеди. Вот уже много недель был лишен этой возможности, не исключено — навсегда, потому что ходили разговоры, что чуть ли не сам пастор виноват во всем, из-за этого власти могут закрыть церковь. Об