– Вы серьезно?

Мужчина стряхнул с рукава невидимые пылинки и пожал плечами:

– Я бы не раздумывал.

Антон подошел к окну, в задумчивости поиграл пальцами по подоконнику и вдруг резко обернулся:

– А вам-то что за дело до моей жены?

Незнакомец, казалось, ждал этого вопроса.

– Мне нет никакого дела до вашей супруги, – ответил он, сузив глаза от внезапной злости. – Но меня очень беспокоит ее кавалер.

– А почему я должен вам верить? – Антон тоже прищурился.

– Не почему… – грубо ответил мужчина. – Но когда вы все-таки поверите – будет поздно. И для вас, и для меня. Не буду скрывать, у меня есть своя корысть. Поэтому я тоже попрошу вас об одной маленькой услуге. – Он пошарил в кармане. – Вот телефон, по которому меня можно найти. Я придумаю, как сделать все в лучшем виде. Прощайте.

Антон еще какое-то время стоял у окна, постукивая кулаком по подоконнику, а потом решительно подошел к журнальному столику, на котором поблескивал стилизованный под старину телефонный аппарат, и снял трубку.

– Приемная? Здравствуй, крошка… Нам нужно встретиться.

Лика положила трубку и покачала головой:

– В приемной опять никого нет. Моя секретарша имеет обыкновение часто покидать рабочее место в течение дня.

Вадим раскладывал на столе свежие оттиски полос и мурлыкал под нос какую-то мелодию.

– Ты слышишь? Секретарши опять нет на месте, – повторила Лика с досадой.

– А зачем она тебе сейчас понадобилась?

– Я ей дала очень ответственное поручение. – Лика подошла к Вадиму и ткнулась ему в плечо. – Снять шикарный двухместный номер в хорошем отеле. На целую неделю!

Вадим отвлекся от полос:

– Номер? А для кого?

– Я сказала ей, что – для важных гостей. – Лика улыбнулась. – А на самом деле – для нас с тобой…

Вадим присел на край стола и обнял любимую.

– Какая хорошая мысль! Номер на двоих в роскошном отеле! А в каком?..

Лика отстранилась и лукаво заглянула ему в глаза. Вадим опешил:

– Неужели в «Национале»? Меня же там многие знают…

– Ну и что? Ты боишься, что я тебя скомпрометирую?

– Глупышка, – улыбнулся Вадим. – Появиться с такой красавицей для меня лестно. Но тебе…

– И мне лестно… – вставила Лика.

– Нет-нет. Тебе нельзя. К тому же ты, можно сказать, человек публичный. Попадешь, чего доброго, под объективы газетчиков-конкурентов или на язык щелкоперу из желтой прессы.

– «Националь» выбран не случайно, – объяснила Лика. – Это место, где произошла наша первая встреча. Кроме того, тебе легко будет сделать так, чтобы нас… охраняли от ненужных глаз.

– Вообще-то да, – согласился Вадим.

Он вдруг вспомнил свое прощание с Ефремовым, его напутствие и дружеское предложение.

– Можно попросить Колю, и нас никто не увидит. Даже служба безопасности.

Через пять минут Вадим уже разговаривал с оператором смены.

– Вадька! – звенело в трубке. – Как же я рад тебя слышать! Мне так тебя не хватает, братишка! Конечно, я все сделаю! Можешь не тревожиться! Поселитесь в отеле, когда будет другая смена, чтобы на «одиннадцатом» тебя никто не узнал, а дальше – моя забота! Ни одна камера вас не увидит!

В тот момент Коля Ефремов даже не догадывался, какую роковую роль сыграет эта оказанная им услуга.

Через три дня Ефремов, заступив на дежурство, первым делом выключил камеру в секторе номера 222, в котором поселился Вадим. Но буквально за несколько секунд до того, как погас экран, Ефремов заметил, как из номера вышла красивая молодая женщина. Она улыбнулась Вадиму и помахала ему рукой, но когда закрылась дверь, улыбка почему-то сползла с ее лица. Женщина неожиданно изменила маршрут и, вместо того чтобы направиться к лифтам, повернула в другую сторону. Возле номера 215 она остановилась, быстро огляделась по сторонам и постучала в дверь.

– Странно… – пробормотал оператор. – Что-то здесь не так…

Он почему-то вдруг остро, всем сердцем почувствовал приближение беды.

И она пришла через пять дней. Потому что через пять дней наступило 20 сентября 1997 года.

Старуха сидела, выпрямив спину, на пуфе перед зеркалом в своем излюбленном 215-м номере. Ее безобразное, высохшее лицо было неподвижно, и лишь черная, кривая щель рта подрагивала в такт тяжелому, прерывистому дыханию. Она положила перед собой пожелтевшие руки, и тонкий золотой зажим для галстука сверкнул на ладони, отбросив зловещий свет в зрачки немигающих бесцветных глаз.

На мгновение ей показалось, что зеркальная бездна дрогнула и явственно отразила молодого человека с темными, волнистыми волосами, в зеленом кителе с синими петлицами. Он смотрел на старуху, и в его серых глазах тоже дрожал печальный, тускнеющий свет. То ли это был золотой отблеск все того же зажима для галстука, то ли крохотный огонек догорающих в эту минуту тоски и отчаяния последних десятилетий. Он не мигая смотрел на старуху из недосягаемой зеркальной глубины и словно ждал ответа.

– Скоро, Вадим, – едва слышно прохрипела старуха. – Уже скоро, родной… – Она закрыла глаза, и ей показалось вдруг, будто не было этих шестидесяти лет, что и по ту, и по эту сторону зеркала все так же шуршит осенними листьями сентябрьский день 1938 года…

Старший лейтенант НКВД Вадим Григорьев вошел в просторный, скрипучий лифт гостиницы «Националь» следом за мужчиной, который галантно придерживал за локоток свою молодую спутницу. С мужчиной Григорьев был знаком, поэтому, едва переступив порог лифта, он приподнял модную фетровую шляпу и радостно улыбнулся:

– Здравствуйте, Михаил Александрович!

Тот приветливо кивнул в ответ, а его спутница подняла на Вадима большие карие глаза и тут же отвернулась. Эту девушку Григорьев видел здесь впервые. Он хорошо знал в лицо и поименно не только постоянных обитателей, но и весь без исключения обслуживающий персонал гостиницы.

В этом не было ничего удивительного. В «Национале» у старшего лейтенанта Григорьева была «особая миссия». Еще с начала 30-х в гостинице постоянно жили люди, чьи имена были на слуху в Советской России. Предшественники Вадима «опекали» и «присматривали» за Гербертом Уэллсом, Анатолем Франсом, Анри Барбюсом. Чуть позже в кафе на первом этаже стали частенько появляться и соотечественники: Булгаков, Чуковский, Олеша. Заглядывал сюда и Фадеев.

Но Вадима интересовал только светловолосый мужчина, который сейчас в лифте поднимался к себе в номер с кареглазой незнакомкой.

Поручение следить за Шолоховым Вадим Григорьев получил лично от наркома Ежова.

– Мне нужен, – сухо пояснил начальник всесильного ведомства, – каждый шаг этого писаки, каждый его вздох в постели… Со стенографической точностью!