когда он берет с пациентов лишь столько, сколько они могут заплатить, – обычно совсем немного, часто вовсе ничего или корзинку апельсинов.

– Помнишь еврейское кладбище на авеню де Лондрес, за отелем «Мажестик»? – спросил Альберт у Мориса.

– Конечно. Как я могу забыть? Там я впервые увидел Ясмину…

– Как, ты познакомился с мамой на кладбище? – воскликнула Жоэль.

– Она работала в отеле «Мажестик», – объяснил Морис. – По тревоге, когда начиналась бомбежка, все выбегали на улицу. На кладбище были вырыты рвы, и люди укрывались в них.

– Ты тоже работал в отеле?

– Нет.

– А почему ты там жил? Ты был богатый?

Морис быстро сменил тему:

– Альберт, так что ты хотел сказать о кладбище?

– Ах да… Правительство планирует перевезти шестьдесят тысяч скелетов в «Святую землю». А на месте кладбища хотят разбить парк. Ты можешь в это поверить?

– Переезжай в Израиль, Альберт. Мы найдем вам квартиру.

– Я не чувствую, Морис, того, о чем все говорят. Зов отцов. Эта страна… для меня просто другая страна. Мой отец родился в Италии. Мой дед был французом. Наша фамилия родом из Андалусии. Мой иудаизм – это культура, которую я могу уложить в книгу и в чемодан.

– Но ведь дом – это место, где семья, не так ли?

– Может быть, я слишком стар, Морис.

– Кто позаботится о вас в Тунисе?

– Наши друзья.

– А когда они уйдут? А здесь у вас есть мы.

– Возможно, ты прав, Морис. Что ты думаешь, Жоэль?

– Не бойся, nonno [58]. Это то же самое море.

* * *

По дороге к автовокзалу, где они должны были встретить Мими и Ясмину, Альберт уже расспрашивал о ценах на квартиры. Правда, оставалась одна проблема – Виктор. Мими и Ясмина стояли перед киоском и пили мятный лимонад. Мими замахала им с таким радостным видом, словно с нее спало многолетнее проклятие. Она вернула своего сына.

– Итак, он хочет поговорить со мной? – спросил Альберт.

Мими не сумела ответить.

– Я умоляла его, – сказала Ясмина. – Но… мне очень жаль, папá.

По дороге домой Альберт молчал, глядя перед собой. Мими рассказывала, что Виктор стал большой шишкой в армии. Рассуждала, какой еврейской девушке из Пиккола Сицилии нужна хорошая пара. Перебраться сюда – это же не проблема. Жоэль, чувствуя грусть Альберта, положила руку ему на плечо. Он склонил голову набок, и она ощутила, как ее ладони коснулось его ухо.

* * *

Бабушка и дедушка пробыли еще несколько дней. Однажды позвонил Виктор. Продиктовал Ясмине адрес в Яффе. Там был свободен хороший дом. Его можно недорого арендовать. Ясмина поговорила об этом с родителями. Мими захотела немедленно посмотреть дом. Но Альберт уже принял решение. Он останется в Пиккола Сицилии. Ясмина пыталась переубедить отца, но он был непоколебим.

– Я не могу бросить его одного, – безутешно сказала Мими.

А вскоре Жоэль с родителями проводили Мими и Альберта в аэропорт Лод. Виктору сообщили время рейса, но он прислал телеграмму – мол, к сожалению, не сможет приехать. Важная миссия. Bon voyage.

– Приезжай к нам, – с любовью сказал Альберт внучке. – Пойдем с тобой на пляж, будем есть канноли с фисташками. Твоя мама любила их, когда была маленькой. Обещаешь?

– Обещаю.

Глава

30

А потом он внезапно появился. Припарковался прямо на улице Яффо. Вышел из машины, которая, казалось, перенеслась сюда из будущего. Величественная, фаллическая и потрясающе прекрасная. Вместо высокого радиатора у нее была словно акулья пасть, элегантная, переходившая в гладкие, бесконечные бока, которые оканчивались очень французским, сформированным ветром хвостом. Автомобиль горделиво поглядывал на тебя, готовый в любую минуту сорваться с места, но в нем не было ни капли агрессии или вульгарности. Это был не автомобиль, а смелое видение, невесомая скульптура, ковер-самолет. Виктор снял солнцезащитные очки, выглянул через открытое окно, посигналил и посмотрел вверх. Его уже обступили дети, мужчины и женщины.

Таким был Виктор: если исчезал, то исчезал бесследно. И когда он появлялся, то обязательно с помпой. Big time [59].

– Мама! Дядя Виктор приехал!

Ясмина выбежала на балкон и перегнулась через перила. Потом повернулась и крикнула вглубь квартиры:

– Жоэль!

Но та уже неслась вниз. Пара мгновений по темной лестнице – и на свет. Единственное, что сияло ярче весеннего солнца, были глаза Виктора. Он больше не поднимал Жоэль на руках, как раньше, потому что теперь она была ему по грудь. Ей нравилось, что он приветствовал ее как взрослую. Почти как женщину. От него пахло одеколоном и табаком. Жоэль провела рукой по горячему черному металлу, сиявшему на солнце.

– Это твое?

– Ну да! Только с корабля. Из Марселя. Где твоя мама?

– Наверху. А можно сесть?

– Конечно! Чувствуешь запах? Это аромат Франции!

Действительно, машина пахла не так, как все остальные автомобили, от которых всегда воняло пылью, потом и маслом. Эта машина была мадам из Парижа. И пахла Парижем, так что другие дети не решались в нее залезть. Жоэль восседала на сиденье небесно-голубого цвета, делая вид, что не замечает никого. Мадам Жоэль.

– Ее зовут ДС. La déesse! Ты учишь французский в школе? Это значит «богиня»! Как с неба упала, бум!

Тут из дома вышла Ясмина. На ней все еще был фартук в помидорных пятнах, как будто она хотела показать Виктору, что он не вовремя. Но она не сумела скрыть любопытства.

– Сколько это стоит? – сухо спросила она.

– Миллион франков.

– Mon dieu!

Непринужденно ухмыляясь, Виктор наслаждался произведенным впечатлением.

– И что ты собираешься с этим делать?

– Мы едем кататься! Allez-hopp! Где Морис?

* * *

Виктор резко затормозил перед фотостудией и посигналил. Богиню качнуло, точно пьяный корабль.

Морис вышел из двери и сощурился от яркого солнечного света.

– Что с тобой, mon ami, – закричал Виктор. – Что, никогда еще не видел будущего? Залезай!

– Я проявляю сейчас в фотолаборатории.

– Папá! – крикнула Жоэль. – Мы едем в Тель-Авив! В кино!

* * *

Ясмина освободила Морису переднее сиденье и перебралась назад к Жоэль. Морис сел в машину. Виктор обнял его и поехал. Он рассказывал про машину, и так подробно, будто сам ее изобрел. Морис скользил взглядом по приборной панели и молчал, впечатленный игрой изогнутых форм.

– Сколько это стоит?

– Миллион франков! – выкрикнула сзади Жоэль.

Виктор нажал на газ и обогнал шерут. Морис обернулся к Ясмине, словно спрашивая: это ты устроила?

Та извиняющеся пожала плечами.

– Сигарету? – Виктор протянул Морису пачку.

Морис вынул одну. Виктор достал свою бензиновую зажигалку.

– Ты чувствуешь?

– Что?

– Что ты ничего не чувствуешь! Богиня не едет по дороге, она парит! Можно ехать хоть на трех колесах. Знаешь,