– Мне нужно дождаться. Кого-нибудь, – повторил я. – Рафаэля нужно перенести. Он не может оставаться здесь.

«Ты должен уйти. Кости не могут тревожить камень».

Казалось, эти слова были бы хорошо знакомы мне, будь я местным жителем, но я уловил суть. Я был обычным человеком – или чуть менее обычным из-за больной ноги. Было оскорблением пытаться передвинуть спящую маркайюк. Я чувствовал, что Анка злилась, и мое сердце забилось быстрее, когда я понял, что, возможно, сама мысль о том, чтобы передвинуть статую, была незаконна. Как разговор о смерти короля.

– Нет, – возразил я, прежде чем она закончила писать. Я никогда не представлял, что такой медленный спор, в котором мне приходилось ждать, пока каменная женщина напишет ответ обломком каменной скалы по стеклу, может быть таким безотлагательным. Но так оно и было. Жар тревоги нарастал в моей груди, когда Анка впервые ответила мне, а теперь я чувствовал необходимость сражаться или бежать. Она выводила камнем буквы, и скрежет был невыносим.

«Кощунство».

– Мне все равно.

Она отложила камень в сторону. Долгую секунду я смотрел на нее сквозь пар собственного дыхания, белый от мороза. Нога уже болела после спуска с горы.

Анка направилась ко мне. Я встал и пошел как можно быстрее. Она, не торопясь, следовала за мной. Подниматься было сложнее, чем спускаться, и когда я посмотрел вниз, то увидел, что она все еще шла за мной. В середине долины деревья заканчивались, и пыльца ярко сияла в воздухе. Я остановился на вершине горы, ожидая, пока пыльца осядет. Сердце выпрыгивало из груди. Я знал, что пыльца не угаснет полностью.

Я собирался вернуться к Рафаэлю. Мне оставалось надеяться лишь на сказочный шанс его пробуждения, но когда я вернулся, Рафаэля не было.

Я окинул взглядом дорогу, пытаясь найти след в пыльце, в котором можно было спрятаться, но, очевидно, звери не любили это место. Я направился к акведуку. Стеклянная дорога тянулась дальше, чем я думал. Анка была все ближе. Вскоре она догнала меня. Поравнявшись со мной, она потянулась к моей руке.

Рафаэль, неожиданно выбежавший из-за дерева, оттолкнул меня в сторону и ударил статую в грудь. Звук был нечеловеческим: камень обрушился на камень. Он был меньше и наверняка с самого начал знал, что обречен на поражение.

Анка оттолкнула его и ударила по лицу. Если бы на месте Рафаэля был я, кости моего черепа отлетели бы в ближайшее дерево, но он достаточно изменился, чтобы выстоять под таким ударом. До акведука все еще было далеко. Четыре маркайюк-стража молча наблюдали за происходящим. Они были настолько оторваны от мира, что схватка была для них лишь интересной вспышкой в бесконечной череде сменяющихся времен года. Но Анка отстала от меня. Рафаэль ударил ее по ногам и прижал к земле, но у нее что-то мелькнуло в руках. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я понял, что она держала мои спички.

Пыльца моментально вспыхнула, и древние деревья загорелись. Взрывы были такими оглушительными, словно целая армия одновременно выстрелила из ружей. Я побежал к акведуку, упал на лед и проскользил последние несколько ярдов. Пламя разошлось настолько, что влажный воздух не мог остановить его. Деревья разгорались, взрывы сотрясали землю и снова сбили меня с ног. Кора дерева, словно шрапнель, вонзилась мне в руку.

Рафаэль крикнул что-то – не на английском.

Кто-то схватил меня за плечо и толкнул к земле. Когда я опустился на колени, то перестал чувствовать пламя. Было по-прежнему жарко, но взрывы и отлетающая кора деревьев не задевали меня. Подняв голову, я увидел, что четыре стража стояли вокруг меня, склонившись. Они держались за руки и закрывали меня от всего. Они не горели. Их одеяния подпалило огнем, но не сильно или по крайней мере не с моей стороны. Но маркайюк не могли закрыть меня от химического дыма. Я закашлялся, и через несколько секунд в глазах потемнело.

Я очнулся в постели с мягкой подушкой под головой. Глаза слипались, и я долго пролежал не шевелясь. Отчасти виной тому была высота: то же вязкое ощущение я испытал в Крусеро. Когда я сел, у меня кружилась голова. Я дождался, пока приду в себя. Кто-то перевязал мою руку, а комната была такой светлой, что поначалу я не мог ничего разобрать. Наконец я увидел, что вместо стен были окна. Некоторые служили дверями. Рядом со мной тускло горела маленькая печь.

Я медленно поднялся. Это было неприятно, но выполнимо. Воздух обжигал холодом. Я придерживался рукой стены, пока шел к стеклянным дверям. Рафаэль сидел на балконе снаружи. Он не двигался, и на одну ужасную секунду я решил, что опоздал, но он повернулся, услышав звук открывающейся двери, и помог мне выйти. Снаружи было еще светлее, и туман перед глазами стал прозрачным. Я медленно опустился на скамью, закрыв глаза рукой от солнца, хотя все вокруг заволокло дымкой.

Рафаэль выглядел лучше, и я заметил это.

– Высота, – пояснил он. – Мы рождены для нее. Сейчас мы находимся на высоте двадцати пяти тысяч футов. Тебе будет нехорошо.

– В Непале водятся яки, которые не выжили бы на такой высоте, – простонал я. Туман делал холод беспощадным, а кто-то забрал мой сюртук. Рафаэль протянул мне сложенное одеяло. Я закутался в него и нахмурился. – Двадцать пять тысяч… В Перу нет таких высоких гор. Или я ошибаюсь?

– Мы не на горе. – Рафаэль показал рукой через перила балкона.

Это был не туман. Мы находились посреди облачной гряды. Там, где пар редел, прослеживались очертания углов и крыш зданий. Место не походило на обычный город. Все держалось на опорах из белого дерева разной высоты, которые тоже висели в воздухе. Над нами парил многоуровневый сад. В нем росли деревья и цветы, которых я никогда не видел, а в оранжереях сияли яркие растения. В шатре из переплетавшихся крон молодых деревьев стоял бронзовый телескоп, направленный вниз. В воздухе между домами повис небольшой корабль с алыми парусами. Я заметил, что у всех домов были причалы и столбы для веревок. Над одним из них, словно шарики с горячим воздухом, висели несколько лодок, привязанных к одному кольцу.

– Мне… можно находиться здесь?

– Сейчас в нашем поколении остался один-два человека. Я провел в Бедламе сотню лет, и они чувствуют свою вину, – пояснил Рафаэль. – Ты можешь делать все, что я захочу.

– Они?

– Служители и… – Он не сразу подобрал слово. – Настоятель.

Я уловил запах дыма и подошел к перилам.

– Они спасли лес?

Рафаэль протянул мне бинокль.

– Все еще спасают. Через него проходят несколько акведуков. Лес поделен на пожарные зоны. Нельзя потерять больше одного участка.

Я посмотрел в бинокль. Под облаками медленно плыли корабли, разбрызгивающие воду на дымящийся лес. Пламени не было видно. Я чувствовал привкус дыма во рту, но мы находились на большой высоте, и ветер уносил его, прежде чем он успел бы просочиться в город. У меня закружилась голова, и я отложил бинокль.