двигали эгоистичные соображения — он хотел разрушить планы Вудвиллов и Гастингса и занять то положение, которого, как он считал, он заслуживал по праву текущей в его жилах крови Плантагенетов и в котором ему слишком долго отказывали.

Гастингс был мертв, Лондон лихорадило от страха и замешательства, и королевство начало погружаться в кровавое безумие. В понедельник 16 июня кардинал Буршье, архиепископ Кентерберийский, поехал в Вестминстер и уговорил королеву освободить из-под опеки второго сына покойного короля, Ричарда, герцога Йоркского, под предлогом того, что тот должен был играть одну из важнейших ролей в церемонии грядущей коронации. Ричард встретился с братом Эдуардом V в Тауэре. К ним присоединился маленький сын покойного герцога Кларенса Эдуард, известный как граф Уорик, которому было всего восемь лет. На следующий день было объявлено об отмене коронации, а вместе с ней и заседания парламента, которое планировалось провести сразу после.

В воскресенье 22 июня теолог доктор Ральф Шаа выступил на кафедре перед собором Святого Павла с абсолютно ложным заявлением: брак Эдуарда IV с Елизаветой Вудвилл якобы был заключен после того, как Эдуард обязался жениться на другой, а именно — на леди Элеоноре Батлер, дочери выдающегося воина-ланкастерца Джона Тальбота, графа Шрусбери. Исходя из этого, по утверждению Шаа, Эдуард V и Ричард, герцог Йоркский, были незаконнорожденными, а значит, не могли занять трон. Вместо своих племянников на престол должен взойти Ричард, герцог Глостер, в котором современники безошибочно отмечали внешнее сходство с отцом, герцогом Йорком[422]. Через три дня герцог Бекингем приехал сначала в Гилдхолл, а затем в замок Байнардс и заявил, что так как на бастардов Эдуарда V и Ричарда, герцога Йоркского, отбрасывает тень их происхождение, а на сына Кларенса Эдуарда, графа Уорика, легло бремя опалы отца, то Ричард, герцог Глостер, оказался «единственным из королевского рода, кто уцелел… и имеет законное право на корону и может благодаря опыту выполнять свои обязанности. Успехи, которых он достиг раньше, и безукоризненная нравственность станут надежным залогом его благого правления»[423]. Пока Бекингем говорил, далеко в замке Понтефракт в ходе поверхностного судебного разбирательства по обвинению в измене граф Риверс, сэр Ричард Грей и сэр Томас Вон предстали перед графом Нортумберлендом. Вскоре земля оросилась кровью всех троих.

На следующий день Ричард, герцог Глостер, официально взошел на престол как Ричард III. По правую руку от него находился герцог Бекингем. Ричард был избран несколькими в спешке собранными представителями знати, епископами и лондонцами, и все они покорно согласились со смехотворным заявлением о том, что оба принца — бастарды. С их одобрения Ричард стал королем Англии и восседал на резном мраморном троне в Вестминстер-холле. Вся церемония напоминала (возможно, намеренно) восшествие на престол его брата в 1461 году. «Крамола и позор», — вот как отозвался о происходящем автор Кройландской хроники[424]. Ощущение беспомощности сковало столицу, которая за последние тридцать лет пережила больше беспорядков, смен власти и поворотов судьбы, чем за предыдущие три столетия. Многотысячные войска северян продолжали стягиваться к Лондону, их опережал лязг мечей, луков и начищенных металлических нагрудников. На улицах Лондона болтали разное, пошел слух, что известное пророчество о том, будто корона за три месяца сменит трех королей, сбылось[425].

К коронации нового короля, которую ранее Глостеру так сложно было организовать для своего несчастного, заключенного в тюрьму племянника, готовились с почти неприличной поспешностью. В воскресенье 6 июля 1483 года в присутствии Глостера и его жены Анны Невилл в Вестминстере отслужили мессу, супруги были коронованы, и за этим последовал праздничный пир «со всеми обстоятельствами, ему присущими». Новый король восседал на кресле среди подушек из золотой парчи. Когда того требовал ритуал, он опускался на колени перед алтарем, ноги его при этом утопали в слоях алого и белого, расшитого мелкими золотыми цветами дамаста и бархата. В ушах у Ричарда звенело от гула труб и музыки менестрелей, некоторых из них привезли из самого Рима. После службы в аббатстве новый король отобедал сорока шестью блюдами, среди которых были говядина и ягненок, жареный журавль и павлин, апельсины и айва[426]. Когда с торжественными церемониями и пиром было покончено, Ричард встретился с теми вызванными в столицу представителями знати, которые стали свидетелями захвата им власти. Он приказал им вернуться в свои графства, следить за порядком и не допускать вымогательства в отношении его подданных. В качестве нравственного урока Ричард заковал в колодки любовницу своего брата и барона Гастингса Элизабет Шор и приговорил ее к публичному наказанию за беспутную жизнь. «И так он учил других творить справедливость и добро, которых сам не делал», — едко заметил хронист[427].

«Суди меня, Боже…»

Последние письменные свидетельства присутствия принцев в Тауэре относятся к концу лета — ранней осени 1483 года. Прошел месяц после того, как их дядя завладел короной[428]. После убийства Гастингса всех слуг, которые обычно находились при Эдуарде V и его брате Ричарде, отстранили от мальчиков, последнее жалованье им выплатили 9 июля[429]. В Большой Лондонской хронике сообщалось, что принцев видели «играющими и стреляющими в саду Тауэра» еще 29 сентября[430]. Но Доминик Манчини писал, что «их увели во внутренние покои Тауэра, и день ото дня они все реже показывались за решетками и окнами, пока в конце концов не пропали вовсе»[431].

Двенадцатилетний Эдуард V был хорошо образован. Вероятно, он достаточно знал историю Англии и представлял человеческую натуру, чтобы понимать, что его ждет. Свергнутых королей не оставляли в живых. «Врач Аргентин, последний из тех, кто, к радости короля, остался у него в услужении, сообщал, что юный король, как жертва, приготовленная для заклания, искал отпущения грехов на ежедневной исповеди и покаянии, потому что был уверен, что ему грозит смерть»[432]. Так оно и было. Когда побеленные стены Тауэра перестали раскаляться от летнего зноя, Эдуард, который «был весь преисполнен такого достоинства и лицом был так очарователен», пропал вместе с младшим братом. «Я видел, как многие начинали плакать и причитать, когда речь заходила о нем после того, как он пропал из виду», — писал Манчини[433]. К ноябрю 1483 года принцы из Тауэра пропали с горизонта политической жизни Англии, и было ясно, что никто и никогда их больше живыми не увидит[434].

До сих пор неизвестно, как погибли мальчики. Позже говорили, что их задушили периной, утопили в бочке с мальвазией или отравили, но все это были не более чем слухи. Возможно, кости и зубы в деревянном ящике, обнаруженном под ступенями часовни Белой башни, действительно принадлежат принцам. Но они не были в достаточной мере