будущего заведения освящали жрецы Немеса, моля ниспослать благословение и удачу по второму кругу. На открытии Школы приезжего каллиграфа Расто смог приблизиться гораздо ближе — почти на пятьдесят шагов, но с большим трудом. Далее — открытие сезона соколиной охоты — каждый Глава выпустил сокола, подданого пустынниками, знаменуя свободу Юга и бескрайние просторы пустыни. Там — тоже не подойти. Да и кто же его пустит сквозь двойное кольцо охраны. Да его скрутят плетениями раньше, чем он успеет сделать первый шаг.

Церемонии, церемонии, церемонии.

Расто устал. От того, что не выспался, от того, что постоянно на ногах, и не присесть. Пошевелил пальцами, перебирая фениксы в кармане, развернулся, и двинулся в город, проталкиваясь сквозь плотную толпу, смыкающуюся у него за спиной.

Вечером Расто смотрел на небо. Ночное, темное, родное. Южное. А Ашке такого неба не увидишь. Смотрел, как в последний раз, кто знает, даст ли Немес ещё раз вернутся туда, где вырос?

Свитки на караван, подорожные, «отпускной лист» Смотрящего уже проверили. И они с Сизарем тихо ждали своей очереди на погрузку, хотя что там грузить? По два заплечных тюка у каждого, вот и все вещи.

Сизарь возбужденно крутил головой из стороны в сторону, вскакивал, садился, вскакивал снова — ему было интересно всё и всё в новинку — отряд, охрана, гладить лошадок. Для племянника все происходящее последние дни было чередой одного большого бесконечного приключения.

Расто вздохнул. Как бы он хотел хоть иногда снова почувствовать себя беззаботным и молодым.

Но уезжал он с легким сердцем, потому что считал, что погасил долги. Частично — «вольная» не оплатна, но всё же… Чтобы не чувствовать себя тем, кто должен до Грани… Даст Немес, они свидятся — жизнь длинная, и тогда, если молодому сиренку Фу когда-нибудь потребуется помощь, он — Расто — извернется, из кожи вон вылезет, но сделает все, что в его силах. Добро должно быть оплачено и возвращено, потому что фениксы можно заработать, можно украсть, можно найти, выманить… А добро — нельзя. Доброе отношение не купить и не продать, добро дают даром. А там… кто знает…

Поэтому Расто не тешил себя надеждами, что долг погашен полностью, но радовался, что успел сделать хоть что-то.

Покинув церемонию, он вернулся на центральный рынок Да-ари, и повторил вчерашний путь сирят — от лавки к лавке, пока не выяснил, что единственная вещь, на которую обратил внимание юный господин — это какой-то вшивый гребень. Если торговец не врет.Сиренышу приглянулся только этот — женский, костяной с серебряным обрамлением, стоящий целый золотой! Целый! Можно подумать от того, чем ты чешешь волосы они станут лучше или хуже…

Тогда Расто крякнул, но гребень купил. И, обернув в пергаментную бумагу доставил в лавку каллиграфа Вана, где сегодня все обязанности исполнял один единственный слуга — все мастера и помощники присутствовали на ритуале. Это — облегчило задачу.

Через десять мгновений, представившийся слугой Фу — вскользь показанная печать на «вольной» творила чудеса — Расто, знал всё о вчерашних покупателях, что смотрел и выбрал, но пока не оплатил «хороший господин».

Заказ сиреныша оказался на редкость небольшим, и вор с глубоким чувством удовлетворения выложил четыре феникса, оплатив покупку, и попросил приложить гребень, который «мой господин вчера купил в лавке, но хотел бы, чтобы всё доставили вместе».

Теперь Расто успокоился — можно ехать. Жаль, что не получилось предложить услуги сиренышу Фу, но… когда закрывается одна возможность — это значит, что открывается другая, нужно только уметь видеть.

— Дядя… дядя… — дернул его Сизарь за рукав — подходила их очередь. Знакомый караванщик ещё раз проверил бумаги, посмотрел на них и прищурился:

— Здесь сказано «вольный» Сизарь… документы…

— Уже проверили дважды, — огрызнулся вор, но за полез за драгоценным свитком, и передал в руки.

— Чем ты так помог клану Фу, Расто? Чем такая чернь как ты, могла заслужить подобное?

— Не твоего ума дело. Пропусти, или будешь иметь дело со Смотрящим.

Караванщик ещё раз проверил бумаги — все чисто…

— Вольной дороги…

***

Земли клана Да-архан

Личная подземная резиденция

Гостевые покои, отведенные роду Фу

Вечер после церемонии

Коста устал. Устал так, как будто провел на сходнях пару дней, рисуя на морозе, а не участвовал в торжественной части ритуала Глав.

В покоях стояла блаженная тишина. Слуги перемещались тихо, чтобы не потревожить лишний раз Главу, которому лекарь запретил ставить купол тишины, чтобы плетения не фонили.

Коста зашел к Мастеру Нейеру в первую очередь, не раздеваясь. Глава спал, забывшись тревожным сном. Лоб пылал жаром, весь лоб в бисеринках пота.

Коста лекарем не был, но ему казалось «улучшение состояния» в котором его пытались уверить, должно выглядеть как-то иначе. Хотя целитель пояснил, что кризис неминуем, и что если Глава успешно преодолеет порог, после сегодняшней ночи непременно быстро пойдет на поправку, и что эликсиры Госпожи работают проверенно, как и всегда. Слово «кризис» Косте не понравилось. Очень.

Потеребив родовую печать, висевшую на шее, он заправил ее внутрь, спрятав от чужих глаз. Решив дождаться пробуждения Главы и вернуть главный артефакт лично — из рук в руки, так, как ему и передали.

Мозгоед скупо похвалил его за успешную церемонию, проверил Главу и отправился в купальни — смыть дневную пыль.

Коста планировал последовать примеру менталиста, но решил подождать, пока Наследники покинут ярус — Клоакис обещал всем «незабываемую» ночь в пустыне, и Коста отказался от «прекрасного времяпровождения» — имел полное право — сослался на то, что устал после церемониала.

Предвкушая тихий спокойный вечер, он стянул с пальцев все кольца и с наслаждением пошевелил руками — как же легко. Вытащил все заколки, снял наручи, стянул верхний халат и ненавистное кади, и аккуратно сложил все артефакты в шкатулку. И почти завалился на кровать, как в дверь постучали.

На пороге, склонившись в поклоне, стоял один из личных слуг, которых привезли из поместья.

— Молодой господин, только что передали сообщение. Младший господин Да-архан просит о встрече. Я сказал, что вы отдыхаете и просили не беспокоить, но охранник настаивал. Он ждет вас на второй развилке, у спуска на четвертый ярус. Юный господин просил вас поторопиться…очень поторопиться… и прибыть немедленно…

К развилке между коридорами залов Коста прибыл как был — в нижней рубахе, подпоясанный простым поясом, домашних штанах и наспех накинутом поверх домашнем халате.

Миу увидел его загодя, и ринулся навстречу, чуть не снеся одного из своих вассалов — Дан быстро отступил в сторону, давая дорогу господину.

— Син, Син, Син! — Младший Да-архан смотрел тревожно, глаза были влажными, как будто он вот-вот заплачет.

— Что случилось?

С того момента, как он видел младшего последний раз на церемонии прошло не больше ста мгновений — что могло случиться за этот срок?

— Кло!!! — Заверещал Миу. — Они отправились в пустыню!

Коста кивнул, мягко освобождая полы халата, в который вцепился ребенок.

— Нет, ты не понял, Кло — поехал в пустыню, они отправились в «загон», он хочет устроить забег для шекка, — протараторил Миу так быстро, что почти проглотил половину слов. — И он забрал твоего раба, — чуть не плача закончил мальчик. — Того самого, которого ты купил вчера, чтобы его рисовать, пустынника… Его забрали прямо из зала для слуг… Того, что с перевязанной рукой…

Тука?

— Это же мой раб…

— Я говорил ему, что твой, что ты купил, чтобы рисовать его… Но Кло сказал, что увидел его первым, и решил купить…и что это ты виноват, ты украл его у него из под носа, и потому он имеет право… а если что-то случиться, он просто выплатит виру… это же всего лишь раб! Кло сказал — цена жизни раба меньше застежки на его сандалии, он заплатит и все… — Миу шмыгнул носом. — Кло злится на тебя, потому что сегодня ты был на церемонии, а он нет… Он считает, что достоин представлять клан, но отец не разрешил, а тебе — разрешили… Он очень-очень злился… И что раба первым хотел купить, а ты знал, но сделал ему назло…Кло меня не послушает, но послушает тебя — ты же хозяин… Но нужно торопиться… они увели его в «загон»…

Коста ещё никогда не думал настолько быстро.

Тук. Вира. Загон.