– Ты вестник? – догадался Гайнош.

– Да, это мое задание. Мы проиграли битву, и я бы просто хотел сообщить, чтобы наши люди уходили. Отступали.

– Ну да. Поубивали всех наших, а сами хотят спастись! И этот… этот мерзкий Городской бледнокожий желает, чтобы мы доставили его к нашим врагам! Надо содрать с него кожу, а самого разрезать на куски! – очень тихо и очень твердо произнес вдруг средний брат Рогана.

Глаза его сверкнули такой яростью, что Тигаки неожиданно поняла, сколько же боли носит в себе этот худенький мальчик с поджатыми губами и растрепанными волосами.

– Имук! Замолчи! – оборвал его Роган.

Имук плюнул под ноги Городского и, глядя тому прямо в глаза, четко выговорил:

– Чтоб ты сдох, гадина!

– Ладно, все! – хлопнул в ладоши Гайнош. – Каждый высказался, а теперь надо решить, что мы будем делать. Имук, я понял, что ты ненавидишь своих врагов, но в данный момент ты еще не стал мужчиной, и поэтому в принятии решений не участвуешь. Я и Роган – мы принимаем решение. Что скажешь, Роган? Отвезем Виши в Камлюки?

– Конечно. Зачем он нам тут нужен? – тут же пожал плечами Роган. – Не сдирать же с него кожу, в самом деле. А если оставим его тут, мои братья точно его ночью прикончат. Слышишь, Городской? Вы начали войну, и она продолжается. И дети тех, кого вы убили, желают вам отомстить.

– Вы уже отомстили. Вы уже убили наших детей. Теперь наш черед, – твердо произнес Виши, продолжая щурить красные, воспаленные глаза.

Тигаки вдруг почувствовала, как в голове у нее снова зазвучало чудовищное, страшное слово.

Бьярнатль.

Песок.

Золотистые песчинки, отмеряющие время.

Время ненависти. Время мести. Время войны.

Ничто не сможет помирить Городских и Всадников. Ничто не сможет остановить эту жуткую войну. И даже если останется всего лишь жалкая горстка людей – вот как сейчас, в пещере на крохотном островке, – люди все равно будут ненавидеть друг друга и помнить, помнить старые обиды.

Тигаки поднялась и вышла из пещеры.

3

Над островом занимался новый день. Он уже стоял над зелено-серыми кронами деревьев, блестел яркими лучами Светила, отражаясь в веселых струях водопада, шумел прибоем, покрикивал голосами многочисленных ящериц. Остров ничего не ведал о войне, он наслаждался миром и покоем.

Совсем недавно Тигаки плескалась в этой реке вместе с Мэй и Нгакой, после собирала мелкие цветочки, плела венки и ела вкуснейшие лепешки у приветливого костра. Совсем недавно у нее была хорошая жизнь, полная спокойных и милых радостей, был родной дом – палатки в пустыне, где все было предсказуемым, добрым и теплым.

А теперь ничего не осталось.

И все потому, что мужчинам непременно надо воевать!

Как же хорошо Тигаки понимала Мэй! Ведь это Мэй всегда утверждала, что нельзя никого убивать. Тогда это казалось смешным и несерьезным, но сейчас…

Сейчас Тигаки сама так думала. Нельзя никого убивать. Простое и легкое правило. Если ты не убиваешь других людей – они не придут к тебе для того, чтобы отомстить. Не направят на тебя свое оружие, не разрушат твой дом, не уничтожат твою жизнь.

Если ты не убиваешь, то не убьют и тебя…

Последнюю фразу Тигаки произнесла вслух, щуря глаза от ярких лучей Светила.

– Это не так, мелкая, – прозвучал за спиной слегка насмешливый голос Рогана. – Если ты никого не убиваешь, тебя посчитают слабой и уничтожат в первую очередь. Таковы правила живых на этой планете. И если ты живешь на планете Эльси, то должна подчиняться здешним правилам. Твой враг всегда найдет тебя, где бы ты ни пряталась. И лучшее, что ты можешь сделать, – это убить своего врага первой.

– Это мужское правило, – ответила Тигаки.

– Но оно работает.

Отвечать Рогану не хотелось, потому что перед глазами снова появились мелкие желтые песчинки, сверкающие на солнце. Песчинки, которые сыпались и сыпались, создавая небольшие горки. Горки становились барханами, и вот уже перед глазами лежит пустыня, а в ушах звучит жуткое слово «бьярнатль».

– Это ведь Люк уничтожил Город, – совсем тихо сказала Тигаки, прогоняя навязчивое видение. – Я знаю. Это сделал он.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Роган.

– Знаю. И все. Нам надо к драконам. Тебе и мне. По шли, пока светит Светило. Не оглядывайся на пещеру. Мы не станем спрашивать разрешения.

– С тобой, красавица, мне ничье разрешение не нужно. Идем.

И Роган, взяв Тигаки за руку, шагнул на первый каменный уступ спуска.

4

Тигаки торопилась. Она знала хорошую дорогу на песчаный пляж, по течению реки, по песчаному берегу – вниз и вниз, удобный извилистый путь. Но ей хотелось как можно быстрее увидеть Тхана, она буквально чувствовала, как влечет ее к себе черный дракон. Как будто он звал, как будто с нетерпением желал увидеть.

Поэтому Тигаки ломанулась напрямик, через густые лесные заросли и колючий кустарник, по крутым каменистым спускам.

Роган не отставал, он был ловким и быстрым – этот механик из клана Гоу.

– Послушай, – вдруг заговорила Тигаки, не сбавляя хода. Она чувствовала, что должна это сказать Рогану. – Твой брат… ну, тот, который очень злой… Как его зовут, я забыла?

– Имук, что ли?

– Да, он. На его глазах погибли его друзья, да? Трое мальчиков, с которыми он всегда дружил. – Тигаки сама удивилась собственной догадке. Она это знала – и все. Знание жило внутри ее.

– Он рос в их семье. Три брата, сыновья двоюродного брата нашего отца. Они взяли к себе Имука и учили его на гончара. Двоюродный брат моего отца был из клана гончаров. Мирная профессия. Имук уже умел делать кувшины. Такие кривобокие, но они не протекали! Я его успел спасти, вытащил из пожарища. А мальчишек тех не вытащил. Имук слышал, как они кричали… Я тоже слышал… Имук этого никогда не простит Городским, я знаю. Теперь Имук хочет быть не гончаром, а Всадником. Он хочет себе дракона.

Роган вдохнул, перепрыгнул прогнивший ствол поваленного дерева и добавил:

– Впрочем, Инимайтов он тоже ненавидит. Просто потому, что они не Вурноги.

– Я это заметила, – ответила ему Тигаки.

– Как ты догадалась, что Имук видел смерть?

– Потому что все мы видели смерть. Не надо догадываться, это так и есть. Это у всех есть, тут ничего не поделать.

Блеснула наконец соленая вода – такая яркая и чистая в лучах Светила. Тигаки сразу увидела Тхана и остальных драконов, расположившихся на удобном большом пляже. Им хватало места; временами драконы облетали остров как добрые, послушные стражи.

Облак, увидев Тигаки, довольно загудел и хлопнул крыльями в знак того, что готов к полету и очень рад видеть свою подругу. Его глаза довольно блеснули, и Тигаки заулыбалась этой доброй и славной машине.