нанесённая рыжеволосой бестией травма не позволила это сделать, и ему осталось только отползать.

А Лили просто отвернулась и, более не сказав ни слова, накинула на плечо свой рюкзак, после чего скрылась за ближайшим валуном.

Алоиз облегчённо выдохнул. Он вдруг понял, что ему предстоит по большей части помогать далеко не этой бестии, а тем, кто её окружает. Он поспешил за Лили, и обнаружил ту прислонившейся к валуну, скрывающему её от посторонних глаз. Лили с едва заметной улыбкой сказала своему спутнику:

— Хорошо справился. Даже от тебя может быть польза.

— С чем справился? А-а-а… Выходит, ты специально устроила весь этот спектакль? И я, по-твоему, был второстепенным персонажем, так что ли?!

— Людские ресурсы. — Беззаботно напомнила Лили. Она сладко зевнула. — Сонно. Странно. Я ведь не так давно проснулась. Вздремну минут десять. Может, пятнадцать. Постой на страже. Если кто-нибудь приблизится, сразу буди. Сплю я чутко, но мало ли…

— Конечно, можешь не беспокоиться. На меня можно положиться. — Мягко сказал Алоиз, недовольство которого улетучилось также быстро, как и появилось. Он снял с себя кофту и аккуратно накрыл ею Лили, которая уже мерно посапывала, не дослушав до конца его последнюю фразу.

***

Вета обнаружила Вэ Соли на мягком диванчике в той же комнате, в которой так до сих пор и стояли бочонки с лучшим вином из того, что хранилось в обширных погребах Храма Лже-Демона. Её драгоценный человек уснул сидя. Вета немного подумала, среди прочего о том, что не зря приказала оставить вино в этой комнате — она взяла один из бочонков и пригубила его, издав при этом неподобающий стон. После демоница достала из послушного платья-доспеха специально приготовленный для таких случаев самоцвет, озаривший комнату своим сиянием, и приложила его ко лбу спящего юноши. Свет, излучаемый камнем, переместился в тело Соли, его волосы из состояния тёмной растрёпанности вернулись в блеклую безжизненность. Посмотрев на результат своих трудов, Вета уселась вплотную к спутнику, удобно пристроила голову на плече своего личного монстра, и погрузилась в сон вместе с ним. И вместе с одной юной бестией, которая в поисках Вэ Соли шагнула в такой знакомый и в то же время неведомый мир.

Параграф 23: повседневность

Ветхая лодка причалила к пустынному берегу. Один из странников — святой с крайне нетипичной для своего народа тёмной кожей — возбуждённо привстал, с любопытством вглядываясь в видневшееся вдали мерцание. Второй — мрачный старик, такой же ветхий на вид, как и его лодка — устало произнёс:

— Мы на месте. Ты должен был очутиться здесь и сейчас.

— Здесь и сейчас? Ты уверен, Харон? Не похоже, что меня кто-то ждёт. — Ответил святой, и сияние вокруг его головы немного усилилось, отчего старик, на которого падали блики нимба, стал казаться ещё более мрачным.

— Здесь и сейчас. — Повторил старик.

— Тогда я, пожалуй, сойду. — Святой встал, и, немного неуверенно, ступил на незнакомую землю. С тенью сомнения он оглядывал безжизненное место. — Благодарю за твой труд, Харон. Надеюсь, мы ещё… — Святой обернулся, но позади более не было ни ветхого старика, ни его ветхой лодки. Только неподвижная водная гладь, которая, казалось, обрывалась, так и не достигнув горизонта.

Постояв немного в полной тишине, святой направился в сторону замеченного ранее мерцания и вскоре обнаружил весьма неожиданное зрелище. Святой наблюдал, как мерцающие фигуры различных существ, лишь немногие из которых оказались представителями знакомых ему рас, ненадолго появлялись. Существа находились как будто в своих собственных мирах, общались с невидимыми собеседниками, прикасались к невидимым предметам, шли невидимыми тропами. После чего существа исчезали, и на их месте вскоре появлялись новые, столь же незнакомые существа.

Таких полупрозрачных существ вокруг было множество, они появлялись и исчезали всюду, докуда достигал взгляд одинокого в своих плоти и крови пришельца.

Святой какое-то время наблюдал за происходящим, а после сел там же, где стоял, и извлёк из внутреннего кармана походного плаща обитую кожей книжечку, чернильницу и перо.

Святой открыл пустую страницу и начал писать:

«Путешествие между мирами закончилось. Старик предупреждал, что время в том месте, куда мы направляемся, крайне неустойчиво, поэтому не знаю, какой сейчас год. Не знаю, также, что это за место. Меня окружают некие странные формы жизни. Даже не уверен, что это формы жизни, больше похожи на образы. По крайней мере, на меня они никак не реагируют. Эти создания просвечивают, но не как призраки. Также эти создания говорят на неизвестных мне…»

— О, Иессей собственной персоной! Ты как здесь оказался? — Окликнул святого на редкость мелодичный, игривый женский голос, и тот вздрогнул от неожиданности, услышав знакомый ему сервили, хоть и редкий, но всё же встречающийся порой в его родном мире язык химер. Не менее неожиданно было для святого услышать своё имя, но он напомнил себе, что прибыл в это место для выполнения некоего поручения.

Иессей убрал дневник, после чего обернулся на голос и увидел демона с характерными для суккуба крыльями и глазами. Это, в свою очередь, несколько смутило святого, и он решил уточнить:

— Ты и есть оракул?

— Э? Мало того, что постоянно липнешь, так теперь ещё и оракулом обзываешь. Мой вердикт… Иессей, ты наглая лампочка. — Наставительно провозгласила суккуба.

— Никогда не имел никаких дел с демонами. — Неприязненно ответил Иессей. — И не знаю, что значит «лампочка», но изволь взять свои слова назад.

— Лампочка значит ты, запомни и гордись. Эм-м… Я, конечно, понимаю, что ты нас преследуешь, но как ты в наш сон умудрился пробраться?

От вопроса незнакомки Иессей испытал ещё большее недовольство:

— Я тебя не знаю. Хватит говорить так, будто мы знакомы!

— Вот оно что, мы ещё не знакомы! — Словно осознав что-то, воскликнула суккуба. — Кароч, меня зовут Вета, вон того прекрасного юношу зовут Вэ Соли, а ругается малютка Лили. Способности налицо, но вот опыта ей не хватает. Скажу по секрету, — Вета понизила голос так, чтобы её совершенно точно мог услышать один лишь святой. — Они даже не подозревают, что это не так работает.

Иессей обернулся в указанную сторону и увидел очередные мерцающие образы. Оба образа принадлежали к хорошо знакомой Иессею расе людей — расе, что в большинстве своём населяла его родной мир. Прекрасный юноша оказался не очень-то и прекрасным, скорее, отметил Иессей, его внешность была более чем обычной и в чём-то даже неуловимо отталкивающей. Что до ругани юной девушки, то святой попросту не понял, какие в этом можно усмотреть способности. Разговаривали двое, в отличие от демона, не на сервили,