— Созреет? О чём ты?

Вот только Соли не собирался ничего прояснять, он двинулся в сторону надвигавшегося скандала. Вопросы, которые Глория послушно задала Оззи, заставили того изливаться гневом и отвращением, начисто позабыв обо всём. Его лицо, ещё недавно источавшее очаровывающую иллюзию галантности, было обезображено всепоглощающей ненавистью.

— Неужели ты и правда думала, что такого как я может заинтересовать низкосортное отребье вроде тебя?! На тебя больно смотреть, ничтожество! — Стиснув зубы, говорил Оззи. Он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на крик.

Глория, в свою очередь, поливала скатерть слезами, вздрагивая от оскорблений. Она едва слышно выдавила из себя:

— И правда, как я могла пойти на свидание с такой свиньёй?..

— Да ты хоть представляешь, кто я, а кто ты?! — Оззи в ярости подскочил, казалось, он готов был ударить девушку. Но сделать он это не успел.

— Представление называется представлением вовсе не потому, что на нём нужно что-то представлять. На хорошем представлении вроде этого все более чем очевидно. — Раздался примирительный голос Соли.

Шестнадцатилетний юноша, внешне не придавая значения ситуации, слегка оттолкнул Оззи и сел на его место за столиком, после чего взял бокал мужчины и залпом выпил содержимое. Он задумчиво произнёс:

— И что в этом особенного?.. — Было совершенно не ясно, предназначались слова Соли вину, либо же чему-то иному.

Ярость Оззи была успешно перенаправлена, он схватил Соли за воротник и прокричал ему в ухо, брызжа слюной:

— Что ты себе позволяешь?!

— Я позволяю себе отправить запись твоего свидания непосредственно Эшли. Уверен, ей будет интересно.

От услышанного Оззи ослабил хватку, ему стало не по себе, его злость смешалась с ужасом, после чего выплеснулась наружу. Секундное осознание, и сжатый кулак мужчины со всей возможной силой полетел в голову мертвенно-спокойного парня.

Удар не достиг цели. Соли, который даже не смотрел на выведенного из себя Оззи, резко склонился, произнеся при этом:

— Приношу свои извинения, — Выглядело всё действительно так, словно Вэ Соли глубоко раскаивается. Могло бы выглядеть, если бы каждый раз, когда он кланяется, над его головой не пролетал кулак Оззи. — за то, что из-за моих необдуманных действий может сорваться сделка… Я хотел сказать, свадьба. Ведь дочери владельцев корпораций на дороге не валяются. Но лучше бы тебе… — Соли прекратил кланяться и одарил Оззи своей незабываемой улыбкой, от которой тот невольно замер. — … как можно скорее позвонить невесте и объяснить, что ты ни в чём не виноват.

Кривая, уродливая улыбка Соли имела свойство вызывать страх и отвращение у тех, кто её лицезрел. Оззи не стал исключением, более того, возникшее в результате известий чувство страха, как это водится, сразу же наполнилось подходящим содержимым. Оззи, наконец, осознал, в каком положении оказался, и начал судорожно шарить по карманам. Поняв, что искомого в карманах нет, он, побледневший, выкрикнул:

— Вы оба покойники! — И Оззи выбежал прочь из ресторана, оставив брата и сестру заниматься своими делами.

Сестра занималась тем, что вытирала слёзы, размазывая косметику по лицу. А брат тем временем переписывал необходимые ему контактные данные из только что сворованного средства связи. В частности…

— Я всё-таки отправлю Эшли запись твоего горе-свидания. Нужно же с чего-то начать.

— Начать? Разве всё не закончилось? — Уныло поинтересовалась опустошённая Глория, в основном чтобы поддержать разговор.

— О чём ты? Я вынес приговор, и кара сему никчёмному грешнику… — Соли не смог определиться, и потому спросил у сестры. — Может, суицид?

Услышав вопрос брата, Глория обеспокоилась, она прекрасно знала, что сказанное вовсе не является пустым звуком, и поспешила ответить:

— Да ладно тебе, Крис… То есть, Соли. Я в порядке, честно!

— Уверена? Ладно, как знаешь, просто опущу его на самое дно. — Соли встал из-за стола и, уже повернувшись к выходу, словно невзначай произнёс. — Скоро у него закончится рабочая смена. Хорошо проведите вечер. Можешь пригласить его в гости, я приготовлю ужин на троих.

— Он… Оззи… Рабочая смена… Ужин… Что ты несёшь вообще? — Глория захлопала ресницами вслед удаляющемуся брату, который изначально не собирался ничего объяснять. Девушка устало вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь привести свои мысли в порядок.

Однако её кратковременное одиночество было прервано наполненным сомнениями мужским голосом:

— Привет. — Леон робко поздоровался с Глорией.

***

Иессей с жаром делился впечатлениями от увиденного:

— Я всю жизнь прожил в мире людей, но даже не подозревал, что ваша раса настолько ужасна.

В ответ Соли учтиво поклонился и произнёс:

— Благодарю за комплимент, но, поверь, в данном воспоминании я почти не проявил себя.

— Не скромничай, у тебя талант. — С гордостью поддержала спутника Вета.

На что Иессей немного смутился:

— Я говорил не о тебе, Вэ Соли.

— Что?

— Что?

— Что?

Трое в недоумении уставились на святого. Лили на законных основаниях посчитала сказанное святым откровенной глупостью. Соли начал перебирать в уме реакцию на свои действия посторонних людей. Вета же, скептически поморщившись, начала объяснять святому:

— Нет, Иессей, ты что-то путаешь. Для этого человека вселять в окружающих ужас и отчаяние также естественно, как для тебя читать резонирующие молебны.

— Может и так. — Согласился Иессей. — Но «ужасать» и «быть ужасным», это совершенно разные вещи.

— Вот ты о чём. Тонкая грань. — Оценив позицию святого, Соли заинтересовался. — А если так?… Недавно я попал в довольно интригующий мир под названием Тетис, и, немного осмотревшись, понял, чего этому миру не хватает. Может прозвучать банально, но Тетису не помешает антагонист. Некое воплощение зла, заклятый враг всего сущего. И, признаться, меня очень даже привлекает перспектива занять пустующее место того самого антагониста.

Впечатлённый такой речью Иессей произнёс:

— Целый мир, объединённый против общего врага, очищающий ужас, беспощадное милосердие…

— И беспросветное веселье. — Со свойственным ему холодным безразличием добавил Соли.

— Хей, Соли! Так вот что ты имел ввиду! — Не без иронии воскликнула Вета. — А как же цель без пути и путь без цели?

Вместо человека ответил святой:

— Думаю, я окажусь прав, если скажу, что подобный путь сам по себе является целью, но при этом