Торопова замолчала, но Таня поняла и пришла вужас:

– Смерть! Ну знаете ли! Ни за что. Да изачем вам убивать Олега?

Люба спокойно закурила сигарету и пояснила:

– Он мой отец, но ни копейки не дает,жлоб! И в дом не пускает. Кстати, будь в моем кошельке побольше средств, ясмогла бы выйти замуж, а так – никому не нужная нищенка…

Таня молчала.

– Не бойся, – успокоила Люба, –дело верное, ни один эксперт не подкопается. Ну, принимал больной неправильнолекарство, впрочем, и этого не поймут. Останешься через полгода богатой вдовой.Тебе половина состояния и мне половина, как единственной родной дочери. Мыбудем обеспечены и начнем жизнь сначала.

– Нет, – пробормотала Митепаш.

– Ладно, – вздохнула Люба, – нотогда, извини, придется рассказать про тебя правду Олегу. Опять в «Лауре»окажешься, а то и на панели.

Татьяна лихорадочно соображала, как поступить,но изворотливый ум отказывался работать.

– Ладно, – вздохнула Люба, –пакуй чемодан, завтра вылетишь с треском в грязь.

– Давайте лекарство, – прошепталаТаня.

– Молодец, – похвалила Торопова ипротянула упаковку, – не забудь: три раза в день во время еды. Ну, прощай,созвонимся.

Всю ночь Танечка прокрутилась в кровати.Конечно, она была абсолютно бессовестной девицей, вруньей, воровкой ипроституткой. Но не убийцей. Для большинства людей невозможно преодолеть этотпорог, не всякий вор может лишить человека жизни… К тому же Писемский нравилсядевушке, и ее вполне устраивала роль его жены и безбедная жизнь богатой дамы. Кутру Танюша приняла решение. Тироксин отправился в помойку.

Люба позвонила вновь через три месяца и опятьвызвала на беседу.

– Как дела? – спросила она.

– Плохо, – вздохнула Таня, – уОлега сердце болит, аритмия, врач ставит стенокардию.

– Жаль, – пробормотала Люба,ухмыляясь, и протянула таблетки.

Таня взяла упаковку и выбросила ее в ближайшуюурну.

Прошло еще три месяца, и состоялась новаявстреча, потом еще… Но осенью Танина безбедная жизнь закончилась. Как-то разЛюба позвонила около восьми вечера и велела:

– Немедленно приезжай в кафе «Роса» наКолосова.

– Не могу, – прошептала Таня, косясьна дверь, – Олег дома.

– Выкручивайся, как хочешь, –отрезала Люба, – но чтобы к полуночи оказалась на месте. Не сумеешь –завтра муженек все узнает.

Не понимая, что могло приключиться, Танядостала из аптечки пузырек с сильнодействующим снотворным, накапала супругу вкефир и, когда тот будто уснул, помчалась на улицу Колосова.

Люба встретила ее бранью:

– Мразь, проститутка, обмануть захотела…

– В чем дело? – спросила Таня.

Торопова всплеснула руками и зашипела:

– Ну-ка, расскажи, как здоровьеПисемского?

– Плохо, – завела прежнюю песнюТаня.

– Дрянь, – не выдержала Люба, –врунья, ты не даешь ему таблетки. Неужели ты думала, что я не проверю?

– Как? – прошептала Таня.

– Ага! – торжествующе воскликнуладочь-убийца. – Да у меня подруга в поликлинике работает, куда папашкабегает. Она заглянула в карточку и узнала – никакого намека на стенокардию,здоров, боров. Тебе жить надоело? Ну ничего…

Перепуганная Таня лепечет:

– Наверное, лекарство не подействовало…

– Ах, так, – ухмыляется Люба, –тогда держи.

На столе появилась небольшая ампула.

– Вот это точно подействует, –сообщила Торопова и велела: – Чтобы завтра с утра вылила в кофе.

Ни жива, ни мертва, Татьяна возвратиласьдомой.

Следующую неделю она проводит в страшномволнении. Сама без конца хватает трубку телефона и потихоньку выводит из строясотовый мужа, чтобы Торопова не позвонила на мобильный. Из дома она невысовывается и каждый вечер заглядывает в глаза мужу – знает он или еще нет?Через три дня подобной жизни она чувствует себя на грани истерики. А Тороповаупорно названивает, обещая ввести Писемского в курс дела.

Словом, Таня почувствовала себя в роли мыши,попавшей в западню. Друзей у нее не было, во всем мире, кроме Писемского,существовал только один человек, который мог прийти на помощь. И девушкаприняла решение. Она понимает, что семейной жизни пришел конец, поэтомудоговорилась, чтобы верный друг ждал ее у дверей театра. В антракте она вышлаиз театра, накинув заранее принесенную куртку и натянув сапоги. На углуТверской и Камергерского ее ждало такси. Все, она исчезала без следа из жизниПисемского. Собственно говоря, рассказывать больше нечего. Понятно?

– Нет! – заорали мы в голос.

Потом я спросила:

– Ну и кто этот верный, надежный друг?

Володя хмыкнул.

– Неужели не ясно? Кому еще в этом миренебезразлична эта дрянная девчонка? Кто еще мог простить ей все, даже то, чтородная мать полезла в петлю? Естественно, бабушка, Ольга Васильевна Митепаш.

– Погоди, погоди, – забормоталая, – я же была у нее, она рассказала, какой отвратительный человек еевнучка, и сообщила, что родной дом – последнее место, куда та придет!

– Она тебя обманула, – вздохнулКостин. – Татьяна в это время сидела в соседней комнате, и тебя от нееотделяла лишь тонкая стенка.

Таня честно рассказала бабушке о своих злоключениях.Старуха сначала пришла в ужас, но потом приняла решение спасти своегонеразумного птенца. Она договорилась с родственницей в Петербурге, и Танюшадолжна была отправиться в северную столицу, но, к сожалению, заболела, поэтомуотъезд отложили. Таня искренне хочет начать новую жизнь.

– Зачем же Ольга Васильевна мнерассказала про Таню правду, да еще сообщила, что та дочь Бурлевского? –недоумевала я.

– Ты представилась сотрудницей уголовногорозыска, и бабушка решила окончательно запутать следы. Хотела, чтобы тыподумала, будто она ненавидит Татьяну и никогда не пустит девчонку к себе вдом. Ну а то, что Татьяна дочь Бурлевского – факт широко известный, честноговоря, старуха считала, будто ты владеешь этой информацией.

– А зачем нужен был весь этот спектакль –уход из театра в одном платье? – спросила Юля.

Володя улыбнулся: