– Чтобы я с соседями тебя с крыши снимала?! – возмущалась Алевтина. – Даже не проси!

– Так ты мне дашь рубль или нет? – раздраженно басил Тарас.

Борисовна повернулась к доске, прибитой на стене, и углем накарябала: «Нет. Што ты хочишь купить?» Бросила уголек на буфетную полку, подбоченилась.

– Тьфу, – сплюнул глава семейства, – дурная баба! Чтоб тебя акулы сожрали!

Бурча себе под нос, что он думает о жене, Тарас в три больших шага покинул кухню – ураганом мимо постоялицы.

– Тиса Лазаровна! – Заметила ее хозяйка, всплеснув руками.

– Простите, я не достучалась, – повинилась девушка. – Зашла без приглашения.

– Что вы! Какое приглашение? Заходите в любое время! Не бойтесь, мы допоздна не спим.

– Я вам тут принесла… – Тиса вынула из сумки бутыль со снадобьем и повторила, как нужно его использовать.

Пока Алевтина рассыпалась в благодарностях, Войнова заметила краем глаза, как мальчишка перестал препираться с сестрой и, хихикая, зачем-то насыпал в ладонь бабули горку муки. Порывшись в карманах, Устин достал длинное петушиное перо и защекотал им нос старушки. Тиса открыла рот – предупредить, но было уже поздно. Старушка дернула носом и резко подняла руку, чтобы почесать его. И конечно, осыпала себя мукой.

– Чевой это? Что такое? – Сонная бабуля непонимающе завертела по сторонам белым лицом, до уморы смешным.

Шкодник закатился заразительным смехом, даже его сестра прыснула, глядя на «бледнолицую» в кресле.

– Устька! Ты что наделал, негодник? – спохватилась Алевтина. – Ты зачем бабулю испачкал?!

– Это не я. Она сама!

– Вот я тебе сейчас уши надеру! Сама! – Мать хотела дотянуться до сорванца, но тот ловко увернулся и нырнул под стол. Вылез с противоположной стороны.

Борисовна схватила кухонное полотенце и принялась носиться за сыном, норовя шлепнуть его по мягкому месту.

Тиса глядела на суматоху, прикрывая кулачком рот.

Какой бы странной ни была эта семья, но в присутствии Кадушкиных теплело на душе. Сегодня она снова посетит даром дорогих ей людей: отца, деда Агапа, Рича, Ганну, Зою с маленьким Егором и с недавних пор – Поню. А перед сном вспомнит сказочное время, когда в детстве каталась с мамой на коньках.

Только бы не думать об утре и возможном новом видении.

* * *

Место было ей знакомо – площадка для тренировочных боев спецстражи.

Демьян сидел на скамье в ложе. На коленях его лежал скип, и руки вэйна любовно оглаживали оружие. От мужских ладоней к ореховому древку, перетянутому роговыми кольцами, тянулась тонкая паутинка из белых нитей вэи. На площадке расходились в сторону бойцы, чтобы снова сойтись в искрометной схватке.

– Что случилось сегодня, Дем? – спросил чтец, развалившись на скамье напротив. – До явления Скакуна, полагаю. Что такого, что тебе потребовалось сразу «стяжание собранности»?

– А ты прочти меня, – вздернул брови колдун.

– Ага, проще об эту стену побиться. Постой, неужели это баронесса пошатнула твою невозмутимость? О-о. Бастион под названием Невзоров дрогнул и готов упасть к ножкам красотки? Я прав? Волнение из-за женщины?!

Демьян криво улыбнулся. И Тиса ощутила искренность его улыбки. Это не натянутые губы, когда колдуну приходится проявлять вежливость.

Юлий указал пальцем на друга.

– Да, я прав! – хохотнул он.

– Нет, – усмехнулся главвэй. Он встал со скамьи. – Достаточно предположений. Ты ведешь себя как курсант-первогодка. Пойду разомнусь на площадку.

– Сбегаешь, да? Я же все равно из тебя правду вытрясу! Ну ладно, покажи Щавелеву, как нужно драться, а то я уже устал читать его заносчивый бред.

Главвэй миновал оживленные зрительские ряды и ступил на черный гранит. Сейчас Тиса поняла, насколько велика площадка для поединков, наверное, вся базарная площадь Увега уместилась бы здесь. Площадку по периметру огораживала едва различимая глазу вэйновская сеть. Она поднималась от гранитных плит к тонущему в сумраке парусному своду потолка. С четырех колонн свисали длинные флаги с изображением герба Вэйновия – белый священный дракон Вемовей глядел на собравшийся народ с каждого кумачового полотнища.

Огибая площадку по краю, Демьян направился к группе вэйнов, стоящих на противоположном углу. И сразу же со стороны первого яруса зрительских рядов раздались возгласы курсантов:

– Глядите! Главвэй Невзоров выйдет биться!

– Пойдем ближе встанем!

– Говорят, он из княжеского рода.

Сослуживцы его встретили приветствием. Демьян по очереди пожимал крепкие руки. Вэйна подначивали шутками, смеялись над его короткими остроумными ответами. Главвэй справлялся о здравии семей и был в курсе последних событий, произошедших в жизни сослуживцев.

– Решил размяться, Демьян? Похвально, а то мы уж подумали, что ты наше общество совсем покинул.

– Это ему раньше на оперативной махаться хватало, а сейчас он кабинетный червь.

– Ты нам все же скажи, с чего вдруг в стратегический переметнулся?

– Дела требуют длительного присутствия в Крассбурге, – развел руки Демьян.

– Дела, говоришь? Не то ли это «дело», что с утра караулит тебя возле дверей кабинета?

– Если вы о Разумовской, то она пишет статью об ССВ.

– Ну конечно, так он тебе и сказал. Скорей из нас вытянет тайное. Дважды одаренный!

Общий смех, и наконец:

– Так, кто хочет в пару к Невзорову? Есть храбрецы?

– Есть!

К ним подходила группа из восьми колдунов – молодых и бравых. Вызвавшийся биться выделялся средь остальных мощным разворотом плеч и горящим взором. Выше Демьяна на голову. Рыжеватые усы, крупное лицо. У бедра – скип из красного граба, украшенный чеканью. На поясе серебряные ножны с саблей. Острый стилет с другого бока. И даже стальные иглы воткнуты в маленький колчан, прикрепленный к ремню, что перетягивал грудь от плеча. Интересно, а при ходьбе бренчит все это добро или нет?

– Щавелев у нас ни одного боя не проиграл с лета.

– Достойный противник – интересный бой. – Демьян протянул руку рыжеусому, и тот пожал ее с самоуверенной ухмылкой.

Когда двое вэйнов зашагали к центру площадки, позади послышались шепотки из обеих групп:

– Сбылась мечта самоубийцы. Ставлю на Невзорова.

И возмущенное:

– Щавелев тоже не лыком шит!

Тем временем на гранитном полу ярко засветились два круга. Противники разошлись – каждый стал на отведенное ему место. Рыжеусый поднял скип – из древка выдвинулись стальные шипы – и принял боевую стойку.