В следующую же секунду очередной рывок вынес ее прочь из видения. У нее получилось.

* * *

Снадобье от сердечной боли несложно в приготовлении. Коренья синей горечавки и валерианы, плоды красного боярышника, венчики сердцелюба, прополис. Кладем в жбан, заливаем красным вином. Крышку законопачиваем вязкой смолой. И убираем в прохладное место.

Простейшее снадобье, но даже с ним работа не ладилась. Тиса растерянно перебирала травы, перекладывала с места на место, будто не зная, что с ними делать. Приходилось пару раз заглядывать в прошлое с помощью памятован и подсматривать, как эти снадобья готовил дед Агап.

Слава Единому, Агата Федоровна не видела этого позора, поскольку удалилась вслед за Пантелеймоном за прилавок аптеки обслуживать каких-то важных посетительниц. Оставшись наедине с травами и мыслями, Войнова облегченно выдохнула. Держать лицо при колдунье оказалось делом нелегким. Выказывать же истинное состояние души девушка не хотела, как и видеть в глазах кого бы то ни было жалость к себе.

Закончив работу, Тиса устало присела на лавку и какое-то время просто смотрела отсутствующим взглядом на запечатанный жбан. Осталось снести его в кладовую. Жаль, что от ее сердечной боли нет снадобья. И почему не придумали от приворотов средств? Почему только время прекращает их действие? Что за невезение…

Агата Федоровна сегодня при встрече снова напомнила о платье и о том, что уже завтра бал в губернаторском дворце. А она с трудом смогла проглотить возникший в горле горький ком. Завтра Демьян идет на этот драконов бал и будет танцевать с баронессой. Теперь Лилия Разумовская будет целовать его тонкие губы, ощущать жар его сильных рук, она будет чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Она – его Жар-птица, которую он боится упустить. Как же быстро этот вэйн забыл о своих обещаниях…

Ладонь девушки коснулась шершавой поверхности глиняного сосуда. На ручке обнаружился маленький скол, острые краешки которого кольнули большой палец.

Ведь знала же, что это произойдет. Что высокородный вэйн уедет в столицу, что увлечется другой, более достойной. Идеально подходящей к сиятельному титулу. Князь Демьян Тимофеевич Невзоров и баронесса Лилия Вэеславовна Разумовская! Так привратный глашатай будет выкрикивать их имена на балах высшего света.

Тиса отодвинула от себя жбан и покачала головой. Воистину, у нее тоже есть титул. Она выиграла его в конкурсе среди себе подобных. Титул легковерной глупыхи. А письма их сиятельства и обещания? Ветер в поле. Песок донный. Облака в небе. Она не первая и не последняя, кто поверил словам мужчины. Все изменчиво в этом мире.

Травница подхватила на руки глиняный сосуд и понесла его в одну из кладовых. Ряды полок со снадобьями встретили ее звенящей тишиной. Разместив жбан на положенном ему месте, девушка сильнее, чем надо, стиснула ладонями край деревянной неотесанной полки и склонила голову. Слезы оросили ее ресницы.

Как бы она хотела стать тверже, застыть, как когда-то – мягкая глина в печи при обжиге этого жбана. Чтобы потом никакие невзгоды не смогли смять ее. Царапины – сущий пустяк. Но не могла, не могла злиться на вэйна. Она просто оплакивала потерянную надежду.

Из коридора послышались голоса, и это выдернуло Войнову из пасмурных мыслей. Быстро промокнула глаза фартуком, приводя себя в порядок. Не хватало, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии. Однако никто так и не появился в кладовой. Голоса смолкли. И тут она увидела знакомую бутыль на соседней полке. Руки к ней сами потянулись.

«Снадобье для улыбок – забавник».

Стекло на ощупь оказалось удивительно теплым. Тягучая жидкость с вэйновским накладом могла согреть руки не хуже чашки с чаем. На просвет – полупрозрачная.

Тиса крутила бутылек в руках и не могла заставить себя вернуть его на место. В какой-то момент решила, что от одного глотка склянка не обеднеет и вынула пробку. Осторожный глоток вязкой теплой жидкости, похожей по вкусу на тыквенный сок. И… пока ничего.

Никаких новых ощущений. Настроение тоже не спешило восстать из изнанки, куда успело с раннего утра низвергнуться.

– И когда же оно подействует?

Тиса запоздало постаралась вспомнить, что говорила Агата Федоровна об этом снадобье одной из пожилых покупательниц, но в итоге снова прибегла к памятованам. Как же все-таки здорово, что можно прослушать и просмотреть заново то, что некогда пропустил мимо ушей и глаз по рассеянности.

«Оно пьется один раз в день по пять капель до еды, но долго принимать нельзя. Двадцать дней, не более. Почему нельзя? Так, душечка Серафима Макаровна, потом может быть упадок душевный при отмене. Вот почему. Вы постарайтесь за отпущенное время выпестовать свой собственный душевный лад, мой вам совет…»

– Похоже, я переборщила с глотком, – прошептала Тиса, вернувшись из прошлого. – Вот же я дурачина беспробудная, – нервно хихикнула она.

Однако всю серьезность или, вернее, несерьезность поступка она осознала уже в скором времени. Через полчаса Войнова ощутила прилив воодушевления и сил. Мир вдруг показался ей дружелюбным и ярким, и – о, Единый, как я тебя люблю! – противная парочка Демьян и Разумовская отошла на задний план ее дивной картины жизни.

Когда в сырьевую вернулась Агата Федоровна и привела с собой Перышкину, которая вовремя надумала заглянуть к колдунье, Тиса встретила их задорной улыбкой и радостным приветствием.

Не успела Люся задать волнующий ее вопрос, как ей на него уже ответили.

– Конечно, я пойду на бал! – заявила видящая. – Обожаю веселье и танцы! Уже сгораю от нетерпения!

– Я так рада, что ты передумала! – Люсенька радостно воскликнула, и две девушки, к изумлению вэйны, схватились за руки и рассмеялись.

– Какие у тебя чудные кучеряшки! – воскликнула Тиса. – Точно как у Фифы! И даже бантик на шее такой же!

Что Фифой звали пуделя Тонечки, жены увежского градоначальника, подружка не знала и радостно поблагодарила за комплимент.

Отчего видящая звонко рассмеялась:

– Ты такая милая, Люсенька, и ясная, как ромашка.

Агата Федоровна не переставала удивляться перемене настроения помощницы, но тем не менее с удовольствием велела горничной упаковать платье и снести его в сани Перышкиных. Пообещав рассказать, как провели время на балу, девушки шумно и бодро покинули аптеку, чтобы срочно подобрать подходящую к платью маску. И уже через десять минут женские ножки переступили порог самой замечательной лавки на свете. О, как тут оказалось интересно! Маски, посвященные священным животным! Нарядные, на любой вкус, украшенные бисером, перламутром, каменьями, сканью, перьями, радужной чешуей и другой всячиной. Тисе казалось, что она попала в сказку. Хотелось все потрогать и примерить. Хозяин лавки, ушастый мужчина, похожий на отъевшуюся мышь-полевку, так же юрко, как сей грызун, таскал девушкам с полок маску за маской. Тиса примеряла и, глядя на себя в круглое настольное зеркальце, хохотала. Люся в восторге хлопотала, выдавая советы. Иногда, правда, не понимала, что говорит видящая, но была очень довольна ее веселым настроем.