— Я сразу догадалась, что к чему, как только прочиталаписьмо Беаты, — сказала Элеонора. — Впрочем, я уже почти распуталавесь клубок до этого. Вот и подумала, что Николай попытается убить Ваню.

Я посмотрел на хозяйку. Значит, она все же зовет меня заглаза дурацкой кличкой Вава.

— Какая сволочь этот Николаша, — кипелаНора, — дрянь, подонок, негодяй! Бедная Сонечка, она так никогда и неузнает, что за монстра выкормила своей грудью.

— Вы полагаете, ее бы обрадовала эта информация? —угрюмо спросил я.

— Соне следовало знать правду о сыне, — жесткоответила Нора.

— Ну это можно устроить, — кивнул Макс ипоинтересовался у парня, сидевшего на подоконнике: — Андрей, мы пойдем?

Тот кивнул.

— Куда? — обалдело поинтересовалась Нора. —На тот свет? Между прочим, моя бедная подруга умерла.

— Давайте сюда, — велел приятель и толкнул дверь,которую я принимал за створку стенного шкафа.

Перед нашими глазами открылась довольно большая комната, вкоторой находилось несколько мужчин. У стены стояла женщина. Что-то знакомоепочудилось мне в ее облике.

— Соня! — закричала Нора, вкатываясь впомещение. — Ты жива!

Но подруга не оглянулась на зов, она напряженно смотрела настену. Чувствуя себя полным идиотом, я подошел к ней и увидел небольшое окошко,ведущее в другой кабинет. Там стоял стол и сидело двое: незнакомый мне седоймужчина и Николай. Внезапно раздался чуть глуховатый голос:

— Хорошо, это понятно. Но почему вы ненавидели своюмать?

— О мертвых плохо не говорят, — ответил Николай.

— И все же, — настаивал следователь, — все водин голос заявляют, что она очень любила вас.

— Да, именно так это выглядело со стороны.

— А на самом деле?

— Мне неудобно.

— В этом кабинете не надо стесняться, врач, священник ия — это те люди, которым можно рассказать все.

— Хорошо, — сдался парень, — моя мать быласексуальной террористкой. Она совратила меня в день моего двенадцатилетия и стех пор регулярно укладывала в свою постель. Первое время я не очень-топонимал, что делаю, но потом захотел вырваться из пут. Не тут-то было, онабуквально насиловала меня, била, издевалась…

Понеслись всхлипывания. Соня повернула к нам бледное лицо согромными, невероятно черными глазами. Я невольно попятился. До сегодняшнегодня я воспринимал подругу хозяйки как женщину со среднестатистическойроссийской внешностью. Сейчас же передо мной стояла красавица с горящими очами,настоящая ведьма.

— Я могу пройти к нему? — тихо спросила Соня.

— Конечно, — кивнул Макс, — Андрей проводит.

Не здороваясь с нами и вообще не заметив, что в двух шагахот нее стою я и сидит в кресле пораженная Нора, Соня вышла. Через пару секунд яувидел ее по ту сторону окна. Госпожа Чуева тихо проскользнула в кабинет.Николаша сначала не заметил появления матери и продолжал, всхлипывая,рассказывать о поруганном детстве. В какой-то момент он повернул голову и замерс раскрытым ртом. Потом он издал странный, кудахтающий звук.

— Здравствуй, сын, — торжественно произнеслаСоня, — ты не рад увидеть меня воскресшей?

Николай уцепился руками за стол, я увидел, как побелеликостяшки на его пальцах. Потом синеватая бледность медленно разлилась попорочному личику парня, сбежала к шее, и, испустив еще одно кудахтанье, юношасвалился со стула на пол. Он явно лишился чувств. Впрочем, реакция гаденышавполне объяснима, я сам еле устоял на ногах, поняв, что вижу живую Соню.

Следователь спокойно снял трубку и произнес:

— Колчин беспокоит, врача пришлите.

Очевидно, ситуация, когда подследственный лишается чувств,не была новой для него. Его поведение меня не удивило, изумила реакция Сони.Если бы два месяца назад Николаша упал на ее глазах в обморок, мать понесласьбы к дитятку, рыдая от страха, с криком: «Скорей, врача, помогите, умирает…»

Но сегодня она молча окинула взглядом неподвижного сына ивышла из комнаты.

Не успел я прийти в себя от одного потрясения, а меня ужподжидало следующее. Моя хозяйка, абсолютная атеистка, дама, которой ни за чтоне придет в голову пойти в церковь, начала судорожно креститься, приговаривая,как кликуша:

— Господи, спаси, господи, помоги!

Было от чего тронуться умом.

Домой мы прибыли все в том же составе: Нора, я и Максим.Соню зачем-то оставили в милиции. Когда Ленка распахнула дверь, из квартирывырвался ветер и на нас дохнуло студеным холодом.

— За каким чертом ты все выстудила? — накинуласьна домработницу Нора. — Позволь тебе напомнить, что на дворе мороз,январь, а не июнь. Боже, какая холодрыга! С ума сошла! Все окна открыты! Лена,у тебя что, крыша поехала?

— Между прочим, — с обидой ответила Ленка, —кто-то другой тронулся умом, можно сказать, совсем его потерял.

Элеонора замерла.

— Ты меня имеешь в виду?

— Нет, конечно, вот его, — заявила домработница иткнула в меня пальцем.

— Что случилось? — опешил я.

Честно говоря, у меня голова шла кругом, а ноги противнодрожали, первый раз в жизни я испытывал желание заорать на женщину. Чувствуя,как волна истерики медленно, но неотвратимо подбирается к мозгу, я повторил:

— Что случилось?

— Что случилось, — передразнила Ленка, — аотчего у нас в квартире стояла вонь эфиопская?

— Ты думаешь, в Эфиопии плохой воздух? — Я непонял ее идиотские намеки.

— Слесарь приходил? — обрадовалась Нора. —Нашел течь?

— Ага, — кивнула Ленка, — нашел!

— Где?

— В книжном шкафу в коридоре!

— Обалдеть можно! — оторопела Нора. — Течьсреди книг?! Лена, ты совсем с ума сошла.

— Нашел, нашел, — злорадно повторила Ленка, —только не капающую воду, а тарелку, на которой лежали бутерброды, похоже, смясом. Кто-то сунул на полку сандвичи и забыл про них. Кто бы это был, а?