Я посмотрел на Николлету. Маменька полулежала в подушках сабсолютно несчастным лицом ребенка, которому Дед Мороз вместо роликовых коньковподарил учебник по алгебре. Внезапно впервые в жизни мне стало ее по-настоящемужаль. Николетта и есть ребенок, эгоистичный, себялюбивый, избалованный, нодругой матери-то у меня нет и никогда не будет.

— Вставай, — велел я, — едем.

— Куда?

— В магазин, за новой шубой!

Маменька перестала рыдать, быстро села, но потом снова упалав подушки.

— Нет, одна я не пойду на свадьбу.

— Собирайся, — сказал я, вынимая телефон, —будет тебе кавалер.

— Откуда? — оживилась матушка. — Кто?

— Молодой и красивый!

— А он сделает вид, что влюблен в меня?

— Обязательно, — успокоил ее я и, услыхав «алло»,сказал: — Макс, помнишь, ты просил у меня на неделю «Жигули»? Бери, пользуйся.

— Что надо сделать? — спросил прагматичный Макс.

— В общем, сущую ерунду, — хмыкнул я, глядя, какмаменька в развевающемся халате несется в ванную, — просто сопроводитьодну даму на вечеринку, подробности потом.

Когда на следующий день мы подъехали к загсу, возле входастояла толпа разодетых мужчин и дам. Первые были в смокингах, вторыепереливались, словно новогодние елки. От блеска бриллиантов можно былоослепнуть, от вида мехов заболеть — норка, шиншилла, горностай. Кока нацепилабелое платье со шлейфом, который поддерживали две ее внучки, похожие на ожившихБарби. Ушки малюток оттягивали бриллиантовые серьги угрожающих размеров.

Николетта умеет произвести впечатление, поэтому я остановилмашину в тот момент, когда толпа во главе с женихом и невестой была готова идтивнутрь здания. Сами понимаете, ради такого случая я взял у Норы «Мерседес».

— Кока, — закричала Николетта, опустивстекло, — погоди, куда вы без меня!

Все обернулись. И тут наступил звездный час маменьки.Сначала из «мерса» выскочил одетый в мой смокинг Макс. Он галантно распахнулдвери и выудил Николетту. Следует признать, маменька выглядела сногсшибательно.Точеную фигурку обтягивало ярко-синее платье, на плечи была накинута роскошнаяснежно-белая шубка, за которую мне предстоит вернуть Норе такую сумму, чтолучше об этом не думать.

— Кока, — верещала Николетта, вышагивая с Максомпод руку, — позволь представить тебе моего жениха.

Путь к входу парочке преградила довольно широкая лужа,Николетта, изогнув бровь, глянула на Макса. Приятель на секунду растерялся,потом… скинул с плеч смокинг и швырнул в воду. Собравшиеся дамы в восторгезаахали. Я разинул рот. Вот уж не думал, что Макс смотрит мексиканские сериалы,ведь именно так поступают их главные герои.

Николетта наступила на смокинг и благополучно миновала лужу.Потом она кинулась обнимать Коку. Дамы обступили Макса, приятель, сияя улыбкой,прикладывался к ручкам, унизанным кольцами. В какой-то момент он очутился околоменя и прошептал:

— «Жигули» дашь на месяц! Меня тошнит от запаха духов!Как я швырнул пиджак! Ты оценил ход?

— Между прочим, это мой смокинг! — возмутилсяя. — Ты утопил отличную, очень дорогую вещь!

— Ты сам хотел, чтобы Николетта радовалась, —хмыкнул приятель, — посмотри-ка на нее!

Я перевел взгляд на маменьку. Веселая, словно это не Кока, аона выходит замуж, хорошенькая, в новой шубке…

— Макс, — крикнула Николетта, — ну где же ты?

Приятель порысил на зов и взял даму под ручку. Николеттабросила на окружающих торжествующий взгляд, приникла к кавалеру и, провожаемаязавистливым шепотом, двинулась за Кокой внутрь здания. Я подождал, пока шествиевтянется в дом, и вошел последним. Похоже, Николетта передумала умирать.Господи, как мало надо человеку для счастья — просто ощутить, что другиезавидуют тебе до потери пульса!