Диллард подошел к двери в подвал, открыл ее и посмотрел вниз. Услышал, как что-то упало, потом скрип, а потом довольно громкий лязг, и тут же понял, куда они подались.

Дилларду нравилось рассказывать благодарным слушателям о том, что его винный погреб был на самом деле бомбоубежищем, доставшимся ему от предыдущего владельца. И, как большинство бомбоубежищ, его можно было запереть изнутри. Когда Диллард сюда переехал, он избавился от десятилетней давности военных рационов, которые лежали на полках, поставил полки и со временем собрал очень неплохую коллекцию вин. Он взялся за ручку, дернул, но дверь не поддалась.

– Вот дерьмо!

Он стоял и тупо смотрел на дверь. «Нет, ну как такое, на хрен, могло получиться?»

Он поднял молоток, обрушил его на ручку двери. Громкий дзиннь! раскатился по всему подвалу, впившись ему в мозг, как раскаленный гвоздь.

– Твою мать!

Диллард зажмурился и сжал руками виски, ожидая, когда волна боли пойдет на спад. Осмотрел дверную ручку. Молоток оставил только какую-то царапину. Привалившись к стене, он попытался думать, невзирая на головную боль. Этот замок молотком не разнесешь. Ему понадобится кое-что посерьезнее – придется принести из сарая кувалду.

– И наушники, – пробормотал он себе под нос. – Только попробуй забыть чертовы наушники.

Он уже преодолел половину лестницы, когда услышал кваканье рации, а потом – взволнованный голос Ноэля.

– Диллард! – кричал он. – Черт, Диллард! Ну подойди уже!

«Ну, что теперь?» – подумал Диллард, но на самом деле он уже примерно представлял себе, что. Он одним рывком преодолел последние несколько ступенек, бросился в гостиную и схватил со стола рацию.

– Да, это Диллард.

– Диллард, это они! Та шайка! Они прямо здесь, в Гудхоупе! Что мы будем делать? – парнишка тарахтел со скоростью миля в минуту, путаясь в словах: все мысли о соблюдении правил явно вылетели у него из головы. В другой ситуации Диллард улыбнулся бы его щенячьей панике.

– Потише, потише. Придержи коней. Где именно в Гудхоупе?

Парнишка сумел успокоиться настолько, чтобы Диллард начал его понимать.

– Очевидцы говорят, их пятеро, или, может быть, шестеро. Они у методистской церкви.

«Далековато, с северной стороны», – подумал Диллард.

– Встречаемся на парковке. Никаких сирен, никаких мигалок. И не думай высовываться, только наблюдай за ними, пока я не подъеду. Ясно? Я еду.

Вот только он пока никуда не ехал. У него тут оставались две девочки, о которых срочно нужно было позаботиться. Он попал, как, бывало говаривал его дед, «как кур в ощип». Прикрыв глаза, Диллард потер лоб, пытаясь заставить себя думать. Решил, что первым делом надо сделать что-то с этой головной болью. Спотыкаясь, он добрел до ванной, открыл аптечку, и, сшибая пузырьки с лекарствами, добрался, наконец, до бутылочки с надписью «Имитрекс». Принял, на всякий случай, двойную дозу. Случайно увидел себя в зеркале, и тут только до него дошло, что он все еще голый.

– Ну, твою ж мать!

Он быстро натянул брюки, потом ботинки.

– Ладно, приоритеты. Какие у нас приоритеты? Все уладить. Это Джесс… этот гребаный говнюк Джесс. Потому что другого такого шанса его пришить может и не представиться. А девочки? Ну… Они же никуда отсюда не уйдут, верно? Нет, не уйдут. Это я могу обеспечить.

Он закончил одеваться, так быстро, как только мог, и со всех ног бросился обратно в подвал. Передвинул тяжелый морозильник, приставив его к двери в бомбоубежище и поднялся обратно. На всякий случай задвинул засов на двери, ведущей на лестницу. Подхватил со стола рацию, в последний раз быстро оглядел комнату. Постарался убедить себя, что здесь у него все под контролем, по крайней мере, на данный момент, по крайней мере, пока он не вернется. Пару минут спустя он уже вел патрульную машину на север, к методистской церкви. И в голове у него была только одна мысль: убить Джесса Уокера.

* * *

Изабель потянула Лэйси поглубже в тень рядом с лестницей, ведущей к входу в методистскую церковь. Опустилась на колени рядом с девочкой и посмотрела Лэйси прямо в глаза.

– Ладно, Лэйси. Пора. Помнишь, как мы с тобой говорили? Готова?

Лэйси помрачнела.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, Изабель.

– Знаю. Я тоже не хочу от тебя уходить. Но надо, что поделать. Поэтому мне очень нужно, чтобы ты была сильной… за нас обеих. Потому что если ты начнешь плакать, я тоже заплачу. И тогда они могут меня поймать. И я попаду в переделку.

Лицо Лэйси приобрело сосредоточенное выражение. Она кивнула.

– Я не буду плакать, Изабель. Правда.

И только тогда Изабель поняла, сколько мужества было у этой крохи, поняла, что не будь она сильной, она просто не пережила бы то, через что ей пришлось пройти.

Две женщины, обе сильно за тридцать, обе с избыточным весом и лицами, по которым было ясно, что повидать им пришлось немало, прошли по дорожке, поднялись по лестнице и вошли в церковь. Изабель понравился их вид: хорошие, богобоязненные люди, явно из глубинки, такие, которым – она это чувствовала – можно доверять.

– Лэйси, я хочу, чтобы ты вошла внутрь и представилась этим двум тетям. Помнишь, что я тебе сказала говорить?

– Что папа и мама у меня умерли. Что какая-то тетя, которую я не знаю, оставила меня здесь. Что она сказала мне найти кого-нибудь, кто мне поможет.

– Вот молодец! А теперь обними меня и беги скорее за ними.

Девочка обняла ее так крепко, как только может шестилетний ребенок. Изабель сморгнула слезы, зная, что последнее, что нужно сейчас Лэйси – это увидеть ее плачущей. Она отпустила девочку, повернула в направлении лестницы и легонько подтолкнула. Лэйси взобралась по ступенькам, подошла к огромным дверям и замялась, неуверенно оглянувшись на Изабель. Та кивнула ей и послала воздушный поцелуй.

Лэйси потянула за ручку, пытаясь открыть тяжелую створку. Та немного поддалась, но открыть дверь у нее никак не получалось. Она попыталась еще раз, другой, а потом обернулась на Изабель и пожала плечами.

– Черт, – сказала Изабель, выскочила вон из тени и взбежала вверх по ступенькам.

Приотворив огромную створку, она впустила Лэйси в церковь, а сама быстро заглянула внутрь. Двойные двери вели из притвора в саму церковь; сквозь забранные витражами окна до нее доносилась музыка. По церкви ходили люди. Вниз из притвора вела лестница. И тут ей на глаза попался написанный от руки указатель: «ПОМОЩЬ ПОСЛЕ РАЗВОДА». Стрелка на указателе указывала влево, на лестницу, и Изабель вдруг поняла, куда шли те две женщины.

– Тебе сюда, – окликнула она Лэйси, стараясь говорить тихо, и указала на лестницу.

– А? – сказала Лэйси. У нее был потерянный вид.

– Те женщины пошли вниз…