* * *

Шеф полиции Диллард Дитон выпрыгнул из машины, чуть не забыв взять с собой пистолет, нырнул обратно и быстро подхватил его с сиденья.

– Ё-моё, шеф! – закричал, подбегая, Ноэль. – Как же я рад вас…

Тут он рассмотрел лицо Дилларда.

– Вот это да, шеф, что с вами случилось?

– Где они? – спросил Диллард уже на ходу, быстро шагая к горящей церкви.

Офицеру Робертсу пришлось догонять его трусцой.

– Ну… Понимаете… Трудно сказать, тут такой дым. Последний раз, когда я их видел, они как раз заворачивали за угол.

– Я же сказал тебе не выпускать их из виду.

– Я знаю, но шериф велел мне сидеть на месте, пока не прибудет поддержка.

– Что? – Диллард резко развернулся. – Шериф? Ты что, вызвал его?

– Ну, да. Я был обязан. Мы же вне городской черты. Вне нашей юрисдикции.

– Я похож на человека, которому нужна лекция о его юрисдикции?

– Но здесь пожар! Я думал, что процедура в таких случаях…

– Заткнись. Просто заткнись! – Диллард еле сдержался, чтобы не стукнуть этого молокососа, не дать ему, что есть силы, по морде. Какой симпатичный пункт это добавило бы в растущий список его неприятностей.

Он шагнул ближе, оказавшись нос к носу с Ноэлем.

– Я больше не желаю слышать ни единого слова насчет процедур. Ты пойдешь обратно к машинам и будешь ждать там, пока не появится этот чертов шериф. Понял? Чтобы с места не двигался, пока я тебе не скажу. Понял? Понял?!

Ноэль кивнул и пошел обратно на стоянку с видом побитого щенка. Правда была в том, что Диллард собирался пойти и застрелить Джесса прямо на месте. И уж конечно, ему совершенно не было нужно, чтобы офицер Бойскаут ошивался поблизости, пока он будет этим заниматься – ему вообще не нужны были свидетели.

Раздался далекий вой сирены: все ближе и ближе.

«Вот черт. Именно то, чего мне сейчас не хватало. Вашу мать! Надо найти парня как можно скорее».

Пробираясь в дыму, Диллард загнал в ствол патрон. Заметил на снегу отпечатки – пять или шесть пар, завернул следом за ними за угол церкви, где следы оборвались у смятой и брошенной в снег газеты. Здесь он обнаружил какие-то глубокие колеи и свежий навоз – похоже на олений или, может быть козий, уверенности у него не было. Зато была уверенность в том, что смысла в этом всем не было ровно никакого. Подними он в этот момент голову, он бы увидел сани, запряженные двумя крупными козлами, сани, направлявшиеся на восток, к холмам, но тут его внимание отвлекли огни мигалки. Это был шериф, который как раз въезжал на стоянку.

Диллард потер переносицу, пытаясь заглушить медленно растущую позади глаз боль. Внезапно он почувствовал себя страшно усталым и страшно старым.

– Долгая это будет ночь. Долгая гребаная ночь…

Джесс смотрел на Крампуса, который, в свою очередь, не сводил взгляда с пластиковой горки и игрушек, валявшихся на заднем дворе маленького ранчо неподалеку от Уайтсвилля. Крампус глядел на игрушки – ни единого слова, ни даже его обычного пыхтения – вот уже двадцать минут. Так долго, что Джесс уже подумал, что тот вообще не собирается вылезать из саней.

Вся их команда примолкла: каждый погрузился в свои собственные мысли, или, может, все размышляли над тем, что случилось в церкви. Или, как он сам, пытались понять, как вообще они оказались здесь, с этим странным, взбалмошным созданием. Джесс быстро терял надежду на то, что все это когда-нибудь кончится… Что вообще есть какой-либо выход.

Они уже успели нанести визит в два дома, и оба раза все прошло сравнительно гладко, но… без огонька, что ли. Только подумать, Крампус прошел мимо пластикового Санты, выполненного в полный рост, и не разбил его. У Джесса было впечатление, что Повелитель Йоля действует почти механически, и даже его обычная речь, обращенная к детям, была какой-то тусклой. Джесс не мог отвязаться от ощущения, что он находится на тонущем корабле, вот только спрыгнуть за борт никак нельзя. Обменявшись взглядами с Изабель, он поднял брови и пожал плечами. Изабель пожала плечами в ответ. Спустя долгую секунду она прочистила горло и мягко сказала:

– Крампус? Может, стоит поехать назад? Устроим себе перерыв.

– Что за великолепная идея, – добавил Вернон. – Я – полностью «за».

Изабель метнула на него сердитый взгляд.

– Что? – обиженно вопросил Вернон. – Если Крампус в этом своем невыносимом настроении, не вижу причин, почему нам всем нужно страдать вместе с ним.

– Он прав, – пробурчал Крампус. – Нужды больше нет. Боюсь, все было зря. Мир не хочет вспоминать, а теперь, похоже… мое время на исходе.

– На исходе? – переспросила Изабель. – Что ты имеешь в виду?

Крампус только покачал головой.

– Крампус? Что происходит?

Крампус поглядел на дом, вздохнул, подхватил розги и мешок, и ступил на землю.

– Можете пойти со мной, если захотите. Это значения не имеет, – и он направился к дому.

Оба шауни, выпрыгнув из саней, пошли следом за ним.

Изабель двинула Вернона локтем в бок:

– Ну и зачем было вести себя, как скотина?

– Знаешь, – ответил тот неожиданно сухо, – иногда ты забываешь, что я здесь не ради забавы. Я – его узник… Его раб. Честно говоря, мне вообще плевать, если со старым козлом что-то случится.

Чет кивнул.

– Аминь, бро.

– Ну, так некоторым из нас не наплевать, – сказала Изабель, выбираясь из саней и устремляясь вдогонку Крампусу и шауни. Джесс посмотрел на Вернона и Чета, пожал плечами и пошел следом за Изабель. Всю компанию он нагнал уже на крыльце.

Крампус потянулся к дверной ручке – и, ахнув, замер. Джесс проследил за его взглядом, увидел на пороге пару ботинок и начал было спрашивать, в чем, собственно, дело, но, вглядевшись повнимательнее, увидел все сам.

Башмачки были поставлены аккуратно, будто в витрине магазина, и в каждом были красиво разложены конфеты. Между ботинками торчала открытка.

Крампус уронил на крыльцо мешок и пучок розог, взял открытку и раскрыл ее, так, чтобы они все могли видеть. Руки у него тряслись. Внутри было написано следующее: «СЧАСТЛИВЫХ СВЯТОК, КРАМПУС! МЫ ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ ДЕТИ. С ЛЮБОВЬЮ, МЭРИ И ТОДД».

– Ну, чтоб меня, – сказала Изабель.

– Они наверняка прочли про Крампуса в газете, – сказал Джесс.

– Может быть, – сказала Изабель. – А может, прошлой ночью мы навестили их друзей или родичей каких-нибудь.

Крампус опустился на одно колено. Он осторожно вытащил из башмаков конфеты и взял их в ладони.