– Я всё ещё думаю, что что-то происходит, – когда я отказался разбираться в этом, она кивнула в сторону кексов. – Конечно, я не могу взять несколько с собой?

– Они еще не готовы. Их нужно покрыть глазурью.

– Сейчас покроем. Я помогу. Это ожидание-пока-они-будут-классными – большая куча дерьма.

Это был один из тех моментов, когда я хотел бы по-прежнему иметь полный контроль над духом, чтобы я мог заставить её уйти. В итоге – после того как я подсказал изменить автобус – она оставила меня в покое, так что я смог завершить оставшиеся приготовления ко Дню Рождения. Я убрался в квартире и зажёг свечи, потом переоделся в темно–зелёную рубашку, которая, я знал, нравилась Сидни. К тому времени, когда всё было сделано, кексы остыли, и когда я осмелился попробовать гамбо, я обнаружил, что Кэсси была права. Это было больше, чем суп. Это было возвышенно.

Сидни появилась около восьми и остановилась, как только вошла внутрь.

– Пахнет... креветками. И мятой. И ананасом.

– Ужин, десерт и это, – я указал на яркую желтую свечу. – Только что зажег их. Называются «Гавайская Сиеста[14]».

– Это даже... не важно, – она закрыла дверь и поспешила меня поцеловать. Это был один из тех жарких поцелуев, которые заставляли меня забыть обо всем вокруг. – Лучший подарок на мой день рождения за весь день.

– Погоди с выводами, – сказал я, величественно указывая на кухню.

Она проследовала за мной и уставилась с открытым ртом:

– Ты правда приготовил ру?

– Если под «приготовил» ты подразумеваешь «проконтролировал», то да.

Мы поели на журнальном столике в гостиной, сидя на полу при свечах, как и два месяца назад. Я никогда не думал, что она может быть прекраснее, чем когда она была в том сказочном красном платье, но с каждым днем она доказывала обратное. Мы выпустили Прыгуна, и он свернулся рядом с Сидни, принимая нежные кусочки андуй[15].

Я признался, что у меня были помощники на кухне, которые фактически заставили ее полюбить меня еще больше. Джилл была права, что несовершенство могло бы сделать меня более совершенным. Смех Сидни утих, когда она рассказывала о своем дне.

– Зоя как будто сошла с ума. Все шло так хорошо, Адриан! А сейчас наши отношения почти полностью разрушены. Я сказала ей, что делаю кое-что для мисс Тервиллигер, как обычно, и что нам лучше выбраться куда-нибудь в честь дня рождения в выходные. Больше времени и все такое, – она покачала головой, – Зоя не купилась на это. Все, что я делала, было для того, чтобы получить ее одобрение, а сейчас все пропало. Она выпалила, что я пренебрегаю миссией по личным причинам, и что я просто хочу отложить прогулку, чтобы эти существа смогли пойти с нами. Но даже это не самое худшее. Я сказала что-то, что мне говорить не следовало.

– Что ты уже собираешься справлять свой день рождения с одним из этих существ? – я не мог не чувствовать себя виноватым. Но, конечно, если бы случилось что-то слишком ужасное, ее бы здесь не было.

Сидни подарила мне маленькую улыбку:

– Я сказала ей, что если она действительно заботится обо мне, то она должна позволить мне делать на мой день рождения то, что хочу я, в точности как мама, когда мне исполнилось двенадцать.

– И что же произошло, когда тебе исполнилось двенадцать?

– О, мама предложила нам всем отправиться поужинать – нам, девочкам, папы не было в городе – чтобы отпраздновать, но я не захотела. Как раз вышла книга, которую я очень ждала, и единственное, что я хотела делать, так это читать всю ночь.

– Бог мой, – сказал я, дотрагиваясь до кончика ее носа. – Ты очаровательна.

Она стукнула меня:

– Все же Карли и Зоя действительно хотели пойти поужинать, но мама просто сказала: «Это ее день рождения. Позвольте ей делать то, что ей хочется».

– У тебя классная мама.

– Очень, – Сидни смотрела пустым взглядом несколько долгих мгновений, огоньки свечей отражались в ее глазах. – Упомянуть ее было худшим из того, что я сделала сегодня Зое. Я пыталась склонить ее к идее о совместной опеке, в таком случае она смогла бы жить и с мамой, и с папой. Я думала, ее это заинтересует, и затем она спросила об этом отца. И он много чего сказал. Один разговор, и ей снова вправили мозги, так что когда я снова упомянула о маме, Зоя начала говорить о том, что нам нужно помнить насколько она плохой человек, – она вздохнула. – Единственная приятная вещь во всем этом, что я сказала Зое, что ей разрешили практиковаться в вождении на парковке.

– Ах да, ничто не заставит колотиться сердце юной девушки так, как управление автомобилем. Я слышал, это распространено в семье Сейдж.

Ее улыбка стала возвращаться:

– В том-то и дело, что она еще так юна во многих отношениях. В одну минуту она хочет себе водительские права. В следующую у нее есть власть, чтобы обвинить меня в нарушении правил алхимиков. Это опасно, особенно когда она думает, что знает все.

Я собрал наши пустые миски и встал:

– И как мы все знаем, только одна из сестер Сейдж знает все.

– Не все. Я не знаю этот рецепт, – сказала она. – Но стоит узнать. Это было изумительно.

– Возможно, мы могли бы поехать в Новый Орлеан вместо Рима, – я положил несколько кексов на тарелку и убрал крошечную свечу, и мне стало легче. Прыгун смотрел с интересом, особенно на кексы. – План побега номер тридцать семь: отправиться в Новый Орлеан и продать переоцененные бусинки Марди Гра ничего не подозревающим туристам. Никаких проблем со знанием языка. И я держу пари, что это было бы сексуально, если бы я научился говорить с кажунским акцентом.

– Ты имеешь ввиду более сексуальный. Ты знаешь, я держу пари, что Вульф боролся с аллигаторами вниз по устью реки.

– Я держу пари, что он приручил их, чтобы облегчить его побег от пиратов, – я возвратился в гостиную и сел около нее с тарелкой.

– Я держу пари, что он сделал и то, и то, – сказала она. Мы притихли на мгновение, а затем взорвались от смеха.

– Итак, именинница, – я поставил один из кексов напротив нее и вставил в него маленькую свечку. Моя зажигалка, хоть и не использовалась месяц, все-таки зажгла фитиль. – Загадывай желание.

Сидни улыбнулась мне, и ее улыбка была ярче пламени. Затем она наклонилась вперед. Наши взгляды встретились, и я почувствовалась тяжесть в моем сердце. Где бы она хотела оказаться? Рим? Новый Орлеан? Где угодно? Она загадала желание про себя, как и следовало, и задула свечу.

Я похлопал и посвистел, и затем достал приготовленный мною торт, умирая от желания попробовать свое творение. Все выглядело так, как будто я проделал тяжелую работу – глазурь, украшения. Я чувствовал, что мог бы взять кредит, открыть собственную кондитерскую и продавать там свои творения. Кэсси сделала все: достала ингредиенты, придумала рецепт, все отмерила и смешала.