- Так, - возразил парень.

- Нет. Я же помню! Я ходила сюда с Ником. И с Вихо… то есть, они пошли сокровища искать. Вихо подбил. Ему вечно не сиделось. А Ник… он говорил, что никаких сокровищ нет. Что тут только старые бочки, сундуки и всякий хлам настолько ненужный, что никто с ним возиться не желает. Вот…

Девчонке Лука верил.

Почти.

Они оказались в узком коридоре, который закончился дверью, а за дверью началась другая лестница. И Томас потеснил подружку.

- Я… знаю, куда дальше, - сказал он, и в полумраке его глаза подозрительно блестели. Он и сам казался одержимым. – Теперь я знаю, куда дальше.

- Никуда, - девчонка покачала головой. – Там еще завал… да… они пошли, а я следом. Фонари взяли.

Те самые, которые тяжелы и поскрипывают, а света дают еле-еле, но что-то подсказывает Луке, что этот хилый огонек под стеклянным колпаком – единственный свет, который примут подземелья. Что им не по нраву электричество и прочие современные штуковины.

- Я шла… спускалась. Точно. Мы очень долго спускались. А потом дошли до двери.

Она оказалась не заперта. И из подземелья пахнуло сыростью.

- Ее открыли… и там были камни. Меня заметили. Вихо сказал, что раз я такая любопытная, то здесь мне самое место, что…

Уна сглотнула.

- Они меня заперли. За дверью.

Парень взял ее за руку. Правильно. Женщин надо успокаивать. Спокойные женщины доставляют радость.

- Я не помню, сколько просидела. Потом оказалось, что недолго. И они не уходили. Ник бы помог, если бы Вихо ушел, а так…

Слабак.

Но мнение свое Лука при себе оставил. Кому оно надо, его мнение? Вот то-то же оно…

- Но там камни.

- Нет, - Томас покачал головой и вошел. – Там есть проход. Просто не все его видят.

Он положил руки на стену, и стена эта изменилась. Лука даже не сразу понял, что не так. Проход. Взял и появился.

- Он спрятан.

- А ты…

- Мне мистер Эшби показал. И мы сюда спускались. В ту ночь, когда погиб Берт.

Здесь тьма дышала влагой. Стены покрывала испарина. Капли собирались, вывязывая на камне водяные узоры, а те спускались к полу, сливаясь в нити ручьев. Под ногами хлюпало. И каждый вдох порождал эхо, отчего казалось, что камни тоже дышат.

Ниже.

И еще ниже.

Снова лестница, пусть и не такая крутая. И парень подталкивает подружку к Луке.

- Вы сзади. Я не знаю, что не так с этой водой, но не глотайте. Даже если покажется, что сейчас вы сдохнете от жажды, не глотайте. Мой брат… он сделал глоток и этого хватило.

Лука кивнул.

И девчонку перехватил. На всякий случай. За женщинами имеется грех излишнего любопытства, да и просто пусть рядом побудет. Сунул ей фонарь, и Уна приняла. Подняла, поморщившись.

- Ровно держи, - велел Лука.

Сам он вытащил револьвер.

Имелось предчувствие, что тот пригодится.

Ступени низкие и широкие. Неровные, и в неровностях пророс мох бурого цвета, будто кровь расплескали. Он мягкий и глубокий, что твой ковер.

Он поглощает звук шагов.

И не только их.

Череп.

- Он лежит здесь две сотни лет, - сказал Томас, переступив. – Так мистер Эшби сказал. Грабитель. Пытался добраться до сокровищ. Вот и…

Грудная клетка, которая кажется вросшей в стену. А может, наоборот, из стены вырастающей. Главное, что по полупрозрачным дугам ребер стелется тот же мох. И кости не пугают.

Или девчонка не из пугливых.

- Там ниже еще будут… они приходили и оставались. Мистер Эшби говорил, что так надо, что источник держит.

Голос парня звучал тихо.

И вокруг… вот мурашки по спине побежали. Предчувствие опасности стало острым, почти нестерпимым, и Лука стиснул рукоять револьвера.

Вернуться?

Разумнее всего.

Подняться. Позвать людей. Разбить на пары. Исследовать этот треклятый проход, который будто к самому центру мира протянулся. И записать. Снимки сделать, раз уж повезло и камера имеется. А кроме камеры - протокол, который Лука нарушает.

А вместо этого он идет.

Спускается, ступая след в след за парнем, который бредет, будто во сне.

- Стой, - Лука замер. – Возвращаемся.

Его будто не услышали.

- Хендриксон, слышишь? Мы возвращаемся!

- Нет, - тихо произнесла девчонка и была в ее голосе какая-то обреченность. – Его позвали. И… вы ведь не чувствуете?

- Чего?

- Ничего, - она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. – Вам не следует туда идти. Я не знаю, что там, но… мне оно не причинит вреда. Ему тоже. А вас и убить может.

Лука ей поверил.

Только… что это меняло? И девчонка поняла. Кивнула, признавая его право быть здесь, - хорошо, Милдред осталась наверху, - и сказала:

- Держитесь сзади. И… если что… драконы умеют заглянуть в человека. Главное, справиться со своим страхом. Он в вас, а не в них.

Предупреждение было по меньшей мере странным.

Но пожалуй, следовало бы поблагодарить. Лука так и сделает. Потом. Когда разберется, что за дерьмо здесь происходит.

…звон колокольчиков.

В прошлый раз он колокольчиков не слышал. Воду вот слышал. Шелестела, что крысиные хвосты. Крыс в амбаре было множество, и они пугали.

Берт рассказал, как одного парня крыса цапнула, он потом и окочурился. От бешенства.

Он любил страшные истории. И умел рассказывать. После того Томас стал бояться подходить к амбару, что донельзя веселило Берта. А однажды он подкинул в кровать Томаса крысу, жирную такую, с лысым хвостом и перебитой спиной.

Крыса не могла уползти.

Она копошилась, пищала…

Тошнота подкатила к горлу, и Томас остановился. Вдох. И выдох.

- И что за хрень? – голос брата прозвучал над самым ухом. – Я не полезу туда!

- Тысяча, - спокойно произнес Станислав Эшби. – Тысяча долларов – достаточная сумма, чтобы ты слегка замочил ноги?

Он вытащил бумажник, а из бумажника – стопку купюр. По сотне. Отсчитал десятку. Положил на каменную лавку.

- Одежду можешь снять.

Берт не сводил с денег жадного взгляда, а Томасу было страшно.

Тогда.

И страх уцелел спустя годы.

Остановиться.

Лестница вниз длинная. Тогда она казалась воистину бесконечной.