— Знала, просто не обращала внимания.

— Не припомню!

— Мы без малого семнадцать лет в одном городе прожили, — дали мне подсказку.

И все равно ничегошеньки не понимаю.

— Так вы тоже из Натсара?

Ясные голубые глаза посмотрели на меня как на умственно отсталую. Им решительно не шло это холодное презрительное выражение.

— Что, и сейчас не узнаешь? — Фаину даже начала забавлять эта ситуация.

— Н-нет, — пролепетала я, перебирая в уме жителей родного города.

Врагов у меня не было. Точнее, был один, но, во-первых, он был мужчиной, а во-вторых, уже больше года, как безнадежно мертв. В остальном же вспомнились те, с кем мы с подругами поддерживали теплые отношения, те, с кем держали нейтралитет, и те, кто недавно перебрался в городок или его окрестности, с ними мы толком не были знакомы. Но в чем я была твердо уверена, так это в том, что ни у кого не отыщется причин меня ненавидеть.

— В этом и есть главная прелесть того, чтобы быть служанкой, — хихикнула целительница. — На тебя никто не обращает внимания.

Эта подсказка, в отличие от предыдущей, возымела небольшой эффект: во мне слабо шевельнулась догадка. Но так и погасла искоркой, не разросшись в огонек узнавания. То ли страх тому причина, то ли удар по голове, но память служить отказывалась. А может, права Фаина и я действительно просто не замечала ее.

— Дома меня звали Фалиной, или попросту Линой, — продолжала она. — Но по твоей милости у меня больше нет дома! И того, кто был мне вместо сына, тоже нет. Вот смех, перебравшись в столицу, я даже имя оставила почти привычное, никаких иллюзий накладывать не стала, всего-то купила три новых платья и подделала документы. А все равно твоя подружка не узнала меня, пока я ее не стукнула по голове и не заперла.

От узнавания меня бросило в жар. Потом затрясло.

Точно! Помню, мы с девчонками еще смеялись над дурацким именем! Но служанкой в полном смысле эта особа не была. Господин Невнятный так ценил свою старую няньку, что поселил ее в покоях своей покойной матушки и освободил от всякой работы. Она редко выходила из дома, соответственно мы почти не пересекались. Я даже лица ее толком не помнила.

— Ваш «почти сын» убил мою подругу! — рявкнула я, ощущая небывалый приток сил.

Впрочем, освободиться от браслета и пут мне это нисколько не помогло. И свин был заперт в силовую клетку и упакован в ошейник с тем же свойством, что и мой браслет.

— Зря мы тронули ту ведьмочку, признаю, — вздохнула злодеюка… надо же, раньше я и понятия не имела, что у нее есть магия. — Недооценили вас, пигалиц. Но мне нужна была последняя жертва для восстановления дара, со всеми другими прошло гладко, вот мы и расслабились. Потеряли бдительность.

Раскаянием тут и не пахло. Так, сожаление о собственной недальновидности.

Еще вдруг подумалось, что дар только за преступления опечатывают. Печати сломать можно, если проявить изобретательность, но восстановить силы и подчинить магию сложно — для этого, видимо, и потребовались жертвы.

— И теперь ты мстишь? — Раз уж у нас тут откровенный разговор, я решила узнать все.

Фаина… или как там ее… звонко рассмеялась и посмотрела на меня почти с состраданием.

— Месть для слабаков и дураков, — произнесла она несколько несвойственные для злодейки слова. — Не стану скрывать, я вас ненавижу. Всей душой! Но не появись Милица в Академии, мы бы больше не встретились никогда. Для зелья мне сгодились бы любые три девчонки с подходящими данными.

В цепочке восстановленных событий, выстраиваемой мною в голове, оставалось все меньше недостающих звеньев.

— Какого зелья? Судя по непонятно как присвоенному посту декана, магию вы восстановили…

Оставлять меня в живых Фаина не планировала, а потому и не скрывала ничего.

— Зелья возрождения. Я хочу вернуть моего мальчика.

Идея, прямо скажем, неважная. На мой объективный взгляд, мир без этого «мальчика» только добрее стал.

Чудовище! Столько ни в чем не повинных девчонок извел!

И жаба эта недалеко от него ушла!

— Это хуже самой черной магии! — взвилась я. — Прямое нарушение законов бытия!

Карга, конечно же, не впечатлялась.

— Плевать я хотела на эти законы, — фыркнула она. — Через трое суток зелье будет готово, останется только ритуал провести. Ты увидишь, как умрут эти никчемные курицы. А потом я подарю ему тебя, пусть сам убьет.

Звучало отвратно, но мне почему-то даже страшно не было. Слишком сильна оказалась вера в друзей и любимого.

— Сигналка среагировала на вас, — поделилась я умной мыслью. — Почуяла, когда ты начала ритуал, и среагировала. Вас обоих поймают и казнят!

— Пока все ищут темного элементаля, хватит времени, чтобы исчезнуть, — со змеиной улыбочкой заявила Фаина. Но мои слова, очевидно, заставили ее задуматься. — А впрочем, ускорим процесс…

И она по-старчески неспешно направилась к жертвам, опутанным сонным заклятием.

— Эй, ты что задумала?! — заволновалась я.

Но что я могла, связанная?

В руке Фаины блеснул небольшой складной ножик.

Я всей душой потянулась к замку, моля его остановить это, но ничего не вышло. Он не услышал. Магия места никак не среагировала. Наверное, она не распространяется на хозяйственные постройки.

Склонившись над девушками, негодяйка по очереди резанула им запястья.

Надрезы были неглубокие, от таких быстро не умрешь, но кровь закапала прямо на узоры на полу, и те вспыхнули ярче. Я почувствовала, как увеличивается концентрация силы в воздухе.

Зелье в котле одобрительно забурлило.

— Ну вот, — улыбнулась Фаина. — Вместо трех суток — час.

Только теперь мне стало по-настоящему страшно. А если друзья не успеют? Если появятся, когда уже будет поздно?

На донышке души обосновалась совершенно абсурдная зависть к девчонкам — они хотя бы в отключке и не чувствуют ничего. А мне тут одной приходится отдуваться и трястись за всех.

Свин, заразившись моей паникой, завизжал в своей клетке.

Та, что в последние недели была моей нелюбимой преподшей, гадостно усмехнулась.

Холодные камни пола жгли, словно раскаленные угли. Как ни старалась, избавиться от веревок я не могла. Страх… да что там, настоящий ужас выступил холодными капельками на лбу и спине. А Фаина наблюдала за мной с нескрываемым удовольствием. Я уже готова была наплевать на гордость и дать волю слезам, взмолиться о пощаде, прекрасно понимая бесполезность этого мероприятия, но тут каменная постройка дрогнула.

Кажется, каждый камешек завибрировал.

С несвойственной пожилым людям прытью Фаина резко крутнулась на месте, но это было все, на что она прямо сейчас оказалась способна. Видимо, ускорение процесса приготовления зелья отняло у нее много сил. А сил этих и без того было негусто, иначе не затянулось бы воплощение ее планов на несколько недель.