могли предположить, что нападение возможно. Они сопровождали больше для порядка, чем ради защиты от неведомого врага. Даже толком и вооружены-то не были, что сыграло на руку моему деверю. А сейчас перед нами стояли настоящие воины, готовые к сражению. Я кожей ощущала исходившую от них опасность.

Однако оставался вопрос: подручные или все-таки простые воины? Если первое, то мы были обречены… если не вмешается Белый Дух. Но вот если воины, то наши шансы вырастали, хотя… Создатель тогда точно не вмешается. В любом случае уверенности в успехе было всё меньше. Подручные или воины, но против них был обученный воинскому искусству мужчина, у которого в руках всего лишь нож. И в отличие от тех, кто сопровождал нас к озеру из Дааса, эти точно знали, что противник у них есть и он будет сопротивляться. Что до меня, то я могла лишь надеяться на свое неподражаемое вокальное искусство, но оно сейчас вряд ли могло нам помочь.

– Архам, – с тревогой шепнула я, сжав предплечье деверя пальцами.

– Стой здесь, – ответил тот. После освободился от моей хватки и, произнеся: – Отец, не оставь, – шагнул навстречу илгизитам.

Я в беспомощности вздохнула и обернулась, будто надеясь отыскать за спиной неожиданную поддержку. Однако нашла совсем иное.

– Архам! – воскликнула я, привлекая внимание деверя.

Он обернулся, и до меня донеслось тихое ругательство. Воинов было больше, чем трое. Их было шестеро, и двое из них лучники. Один сейчас стоял на той самой башенке, которой я любовалась всего несколько минут назад. Второй лучник целился в Архама с верхней ступени. Третий илгизит, находившийся рядом со вторым лучником, даже не обнажил оружия. Просто скрестил руки на груди и улыбался. И, если быть откровенной, более мерзкой ухмылки я не могла себе представить. Издевательская, с ноткой превосходства над противником, единственной защитой которого был нож.

– Отец, – простонала я. – Отец, помоги, его же сейчас убьют…

Но ослепительный белый свет не залил лестницу невыносимым сиянием, и глас с небес не обрушился на наших врагов. Даже земля не разверзлась. Ничего не произошло, совершенно ничего. Лучники остались стоять на своих местах, продолжая целиться в брата моего мужа, и только тот, кто ухмылялся, начал неторопливый спуск, продолжая кривить губы.

Мне так хотелось стереть эту отвратительную усмешку с его лица, но я совершенно не представляла, как это сделать. И от бессильной ярости я впилась взглядом в лицо илгизита и сделала то единственное, что могла.

– Этот мир принадлежит своему Создателю, – сорвалось шипением с моих уст. – Белый Дух сотворил эти небо и землю, и никогда, слышишь, илгизит, никогда твой поганый покровитель не сможет завладеть Его миром. Хвала Белому Духу!

Пощечина была ожидаема и даже предсказуема, но даже боль не могла затмить того, как закаменело лицо отступника. Он больше не улыбался, а вот я рассмеялась. С той же издевкой, с какой илгизит смотрел на нас с Архамом, с мрачным торжеством и чувством воплощенной мести, сейчас гревшей душу. Хоть так, пусть не клинком, но достала!

– Не смей! – гаркнул Архам, когда илгизит снова замахнулся.

Он метнулся к нам, и тут же вжикнула спущенная с тетивы стрела.

– Нет! – взвизгнула я

Однако лучнику мешал илгизит, чьи губы снова скривила злая ухмылка, и выстрел оказался неточен. Архам бросился на моего обидчика, а за ним уже спешили те трое воинов, что стояли у нас на пути ниже. И я со всей очевидностью поняла – это последние минуты жизни брата Танияра…

– Ур-рх!

Этот рокот, столь неожиданный и резкий, прокатился над горами и обрушился на головы людей небесным громом. Я порывисто обернулась и возликовала:

– Да!

Урхи, эти с виду неповоротливые и неуклюжие создания, мчались к лестнице. Самка, теперь я это видела точно, на ходу снесла ударом могучей лапы того лучника, который стоял на первой ступеньке. Наверное, она сломала ему шею, потому что илгизит упал и уже не поднялся. Зато второй лучник мгновенно развернулся и снова натянул тетиву, готовый выстрелить.

– Осторожно! – снова закричала я.

Стрела сорвалась с тетивы и полетела в мою мохнатую знакомицу. Острое жало вонзилось урхе в плечо. Она взвыла, но продолжила свой бег.

– Р-рух! – пророкотал ее супруг.

Он легко взвился по опоре каменной башенки и накинулся на лучника. И всё изменилось. Илгизиты выхватили клинки и встали спина к спине, забыв про нас с Архамом. Тот отступник, что злил меня ухмылкой, больше не улыбался, а я вновь щерилась, предвкушая воздаяние.

– Благодарю, Отец! – возликовала я.

Архам сжал мою ладонь и дернул за собой. Я едва не слетела со ступеньки, но деверь удержал. Благодарно кивнув ему, я приподняла подол платья, и мы побежали вниз.

– Ур-рх! – гаркнула мне вслед урха.

Обернувшись, я выкрикнула:

– Ты замечательная! Если однажды мы снова встретимся, я обязательно спою!

– Урур-рух! – ответила она.

– У-у-ур-рх! – зарычал ее супруг, задрав голову кверху, и откуда-то издалека прилетело ответное:

– Ур-рх!

– Здесь есть еще урхи, – сказала я самой себе. – Всё будет хорошо, они не погибнут.

Приостановившись, я вновь обернулась и увидела, как по лестнице сбегают еще двое урхов, подмога и вправду пришла.

– Ашити! – рявкнул Архам.

– Бегу, – ответила я и больше не оборачивалась.

Лишь когда мы оказались на земле, я все-таки повернула голову. Урха стояла наверху и смотрела нам вслед. Я подняла руку, чтобы махнуть ей на прощание. Самка вскинула обе лапы и потрясла ими над головой, издав уже знакомое, но еле слышное с подножия лестницы:

– Ур-рх!

– Идем, – позвал меня Архам.

Кивнув, я поспешила за ним, впереди нас ожидал загадочный и волнующий Курменай – тень исчезнувшего мира.

Глава 16

– Держи.

Архам сунул мне неаккуратно свернутую одежду. Я подняла на него удивленный взгляд, и деверь пояснил:

– Мы не можем ходить по землям таганов в тряпках илгизитов.

– А-а… – протянула я и облекла недосказанную мысль в слова: – А где взял?

– Там, – неопределенно отмахнулся бывший каан, а ныне ворюга и разбойник.

– Стащил? – все-таки уточнила я.

Архам ответил взглядом, в котором легко улавливался сарказм. Денег нам на дорогу махир не отсыпал, так что ответ я знала еще на стадии вопроса. И я пожала плечами – стащил так стащил. Почему нет? В конце концов, воровство ради благой цели – это уже не воровство, а экспроприация. А потому я, скрывшись за пышным кустом, переоделась в экспроприированную братом дайна Айдыгера одежду, умиротворенно вздохнула и улыбнулась милому желтому цветочку, рядом с которым осталось лежать сброшенное илгизитское платье.

Впрочем, плащ махари я решила оставить, потому что ночью