— Будь осторожнее, парень, — сказал он напрощание.

— И ты тоже, — довольно нахально заявил Цапов,выходя из комнаты с «дипломатом» в руке.

Филя посмотрел ему вслед. Рядом с ним бесшумно возник егоподручный, который принес «дипломат» из соседней комнаты. — Догониего, — вздохнул Филя, — чего-то он мне не понравился. Больноразговорчивый. — Сделаю, — усмехнулся бандит.

— Только без шума, Альберт, — напомнилФиля. — Сядешь с ним в машину.

Чтобы здесь крови не было. Чтоб все чисто…

— Понятно, — кивнул Альберт, — все сделаю.

Цапов, уже получив свое оружие, покинул квартиру и медленноспускался по лестнице. Он услышал торопливые шаги за спиной, вышел из Дома ивстал у подъезда, поджидая своего преследователя. Показался чуть запыхавшийсяАльберт.

— Где машина? — спросил он, взглянув на Цапова.

— Торопишься, — усмехнулся тот и, помолчав,сказал:

— Сейчас будет тебе машина.

Альберт оглянулся, и в следующую секунд ему больно заломилируки за спину и кто-то из оперативников ударил его в грудь, отбирая оружие.Альберт только скрипнул зубами.

— Он на третьем этаже, — показал Цапов. — Сним там еще один человек.

Пойдемте вместе иначе они не откроют.

— Только сразу отойди в сторону, — предупредилодин из оперативников.

Цапов кивнул. Он отдал чемодан одному из сотрудников и вошелобратно в подъезд. Все вместе они поднялись на третий этаж, и Цапов позвонил вдверь.

Глянувший в глазок подручный Фили удивленно присвистнул.

— Опять пришел тот самый! — крикнул он, собираясьоткрыть дверь.

— Он с чемоданчиком? — спросил Филя.

— Нет. — Последний замок был уже открыт.

— Стой! — закричал сообразительный Филя. —Стой, не открывай дверь!

Опытный бандит сразу понял, что произошло нечто невероятное.Ни один преступник, тем более киллер, получивший деньги за убийство, никогда неоставит их в машине, у посторонних людей. Филя сообразил это моментально и,несмотря на свою тучность, резво вскочил с места и бросился в другую комнату,где была дверь в соседнюю квартиру.

Оперативники уже врывались в первую квартиру, когда он,перебежав в другую, дрожащими руками открыл там входную дверь. Цапов,ворвавшийся вместе с другими сотрудниками милиции, сразу понял, что опытныйФиля пытается сбежать, и бросился в другую квартиру.

Филя бегом спускался по лестнице в другом подъезде,задыхаясь от спешки, когда услышал, что его догоняют. Он едва не упал,схватился за верила и обернулся, почувствовав, как преследователь прыгает емуна спину. Филя упал и покатился по лестнице. Преследователь крепко сидел нанем. Филя больно ударился затылком о ступеньку и застонал, зажмуривединственный глаз. Когда он открыл его, перед ним возникло лицо Цапова.

— Ты… — с угрозой вымолвил Филипп, — ты… тыпокойник.

— Дурак ты, — с досадой сказал Цапов, — мы жетебе жизнь спасаем.

— Как это — спасаем? — чуть не задохнулся от гневаКривой.

— Тебя сегодня кончить должны, — объяснил емуЦапов, — один из твоих друзей уже на тебя и пулю отлил.

Филя каким-то звериным чутьем почувствовал, что сидящий нанем человек сказал правду. Но он понял и другое — его обставили по всемстатьям. И милиция, и бывшие дружки. И, поняв это, он устало закрыл глаз,твердо решив ничего не говорить. Все было ясно. Впереди маячил долгий срок вколонии усиленного режима.

Автомобиль окончательно встал, когда до песчаника оставалосьнесколько километров. Несмотря на все попытки водителя, сержанта чеченскоймилиции, попытаться завести мотор, чтобы сдвинуть автомобиль с места, емуничего не удалось. Едва они съехали с основной дороги как сразу же угодили вяму, и мотор заглох окончательно. Единственное, что им удалось сделать, этовернуться пешком к основной дороге и уговорить водителя проходившего мимогрузовика свернул в их сторону. Они потратили около четырех часов пока наконецгрузовик не вытащил на буксире «Жигули». Сержант, тепло попрощавшись со своимиспутниками уехал на буксире в Кызылюрт. Дронго и Исмаил, оставшись одни,зашагали в сторону песчаника.

Исмаил удивлялся своему напарнику. Он не ожидал, что тототкажется от машины и направится к песчанику пешком по грязной, мерзлой,непроходимой дороге. Оба были обуты в армейские ботинки, но дорога быланастолько плохой, что им приходилось искать направление почти на ощупь,настолько размытой оказалась дорога к песчанику.

Дронго шагал в своем длинном пальто, и ему приходилосьтяжелее. Он весь был вымазан в грязи, но продолжал упрямо вести своего спутниказа собой, рассчитывая добраться до песчаника до вечера. Он даже не хотелдумать, что они ста нут делать ночью, когда стемнеет. Казалось, егоинтересовала только конечная цель. Исмаил шагал следом, поражаясь терпению ивыдержке своего спутника. Но привыкший молчать, он молчал и теперь, и онипрошли около трех часов, почти не разговаривая.

Они не могли знать, что к песчанику уже подъехала колоннаВысоченко.

Оставив раненых в ауле, они взяли с собой двух братьевКазбека и, имея в своем составе десять здоровых мужчин и четыре автомобиля,наконец достигли цели.

Начало смеркаться, и Казбек объявил, что нужно делатьпривал.

— Далеко еще ехать? — спросил полковник.

— Мы уже приехали. За этим холмом находится то место,куда провалился самолет, — пояснил Казбек.

— Ты уверен?

— Здесь моя родина, полковник, — сказалКазбек. — Я не уверен в том человеке, который убил своего напарника иотпустил меня. По-моему, он был не тот, за кого мы его принимали. А вот всамолете я уверен. Он лежит там, и мы завтра сможем его поднять нашей лебедкой.Но грузовик придется оставить там.

Когда мы, используя лебедку, поднимем нос самолета, грузовикбудет постепенно уходить в песок. Сразу же он туда не уйдет, но если простоиттам два-три дня, то оттуда его уже не вытащишь. Никогда не вытащишь.

— Может, начать прямо сейчас? — нетерпеливоспросил Высоченко.

— Нельзя, — возразил Казбек, — ночью здесьдуют сильные северные ветры.

Мы не сможем работать. А то еще и похуже — столкнем самолетв воду. И тогда мы его уже никогда не поднимем.

— Ты хочешь, чтобы мы ночевали прямо в поле? —уточнил полковник.

— Нет, — улыбнулся Казбек, — там есть дом,где обычно ночуют наши чабаны, когда перегоняют отары овец. Он сейчас пустует.Зимой чабаны не ходят в эти места. Они появятся здесь только весной. Мызаночуем там, — Далеко еще до этого домика?