— Ну теперь знаете…

— И вы собираетесь вытащить самолет из этих зыбучихпесков? — удивился Дронго. — Мне кажется это неразумным. Он ведьможет сломаться пополам.

— Что-нибудь придумаем. — Полковник повернулся кДронго и вдруг спросил:

— Меня очень интересует один вопрос — только один, каки вас вчера ночью. Я обратил внимание на вашу наблюдательность и сообразительность.Но со вчерашнего дня вы не задали мне самого главного вопроса, который был бывполне естествен в подобной ситуации. И вы знаете, какой это вопрос — что свами будет? Вы же давно поняли, что мы не спасатели и не Общество КрасногоКреста.

Или вы такой бесстрашный, что вас не интересует собственнаясудьба?

— Интересует, — улыбнулся Дронго. — Но боюсь,что некоторые вещи я знаю лучше, чем вы.

— Что вы имеете в виду? Сюда направляются вооруженныеотряды?

— Конечно, нет. В восемь часов утра вряд ли можнособрать внушительный вооруженный отряд. Скорее после полудня. Знаете, мнекажется, что с этим самолетом все не так просто.

— В каком смысле? — Теперь полковник был явнозаинтригован.

— Он как-то странно упал, не находите? В оченьинтересном месте.

Обратите внимание на ту песчаную полосу, ближе к холмам.Здесь вполне можно сесть. Опытный летчик сможет с некоторой долей рискапосадить «Боинг» на этой прибрежной полосе. Но взлететь отсюда уже невозможно.Ни при каких обстоятельствах. Вам не кажется странной подобная ошибка летчика?Ведь если он сумел дотянуть самолет до этой полосы и посадить его, то почемупотом самолет оказался на другом ее конце, в зыбком песчанике, почти рядом сводой?

Полковник посмотрел сначала на полосу у холмов, потом наудалявшийся грузовик. И нахмурился.

— Вы слишком много знаете, — с явной угрозойсказал он. — А я всегда очень опасался людей, знающих много.

— Тогда буду молчать, — вздохнул Дронго.

— Уже поздно, — заметил Высоченко. — Выслишком наблюдательны для обычного члена какой бы то ни было комиссии. Ислишком некстати оказались именно здесь. — Дошли, — крикнул издалиКазбек, — дошли!

— По машинам! — приказал Высоченко. Рядом с нимнаходились четверо его людей, а один сидел в джипе рядом с Исмаилом. Полковникрезко махнул рукой, и все сели в джипы, оставив грузовик перед песчаником.Второй грузовик надо было сохранить. Первый, на котором была установленалебедка, уже никогда не покинет песчаник. Ему не вырваться из мягких, но цепкихобъятий этих песков.

Джипы, набирая скорость, помчались к прибрежной полосе,остановились у грузовика, и Высоченко приказал своим людям начать установкулебедки. Водители отогнали джипы обратно. Нельзя было рисковать. Вместе с нимиуехал и Исмаил.

Полковник приказал Дронго остаться.

— Он здесь, — показал счастливый Казбек на длиннуюполосу песка, протянувшуюся вдоль моря, — он завяз прямо здесь. Видимо, онсадился на песчаник.

— Здесь невозможно сесть, — возразилДронго, — он садился в другом месте. У тех холмов, — показал онзначительно севернее того места, где они находились.

— Вы опять вмешиваетесь? — разозлился Высоченко.

Казбек нахмурился.

— Я знаю, где наш самолет, — сказал он с явнойугрозой в голосе. — Ты мне не указывай. Сами разберемся.

Дронго промолчал. Он видел, как все нервничали. Казбеккомандовал людьми, устанавливающими лебедку, а его братья и еще несколькочеловек, взяв лопаты, начали копать, пытаясь прощупать место, где именнонаходится остов самолета.

К десяти часам утра удалось добраться до самолета. Лопатаодного из братьев Казбека ударилась о металл. Все закричали от радости,бросились обнимать друг друга. Даже Высоченко повеселел. Они все-таки не зрясовершили это трудное и опасное путешествие. Они не зря пробивались сюда, испытавстолько мучений, сталкиваясь с такими опасностями.

— Мы постараемся сначала определить, как расположенсамолет, — пояснил Казбек, — а потом начнем подводить лебедку.

— Правильно. — У полковника тоже поднялосьнастроение, и он, посмотрев на задумчивого Дронго, не удержался, чтобы непошутить:

— Вот видите, вы были не правы. Самолет здесь. Все впорядке. Кстати, вы ведь должны позвонить и сообщить, что все еще находитесь вауле и здесь нет никаких следов самолета.

Вот ваш телефон, можете позвонить. Вчера вы его, кажется,случайно отключили. А может, намеренно, мне трудно разобраться в вашиххитростях.

Дронго взял телефон, включил питание и снова набрал номермобильного аппарата Георгия Чумбуридзе.

— Добрый день, Георгий, — сразу начал он,опасаясь, что майор может его прервать, — мы пока еще в ауле. У нас все впорядке, самолета здесь нет, и о нем никто не слышал.

— Какой аул? — тревожно спросил Георгий, — Мыпытаемся засечь ваш телефон. Не отключайте его.

Дронго закончил разговор какими-то незначительными словами иотключился. Но сделал это нарочито вызывающе, чтобы заметил Высоченко.

Полковник взял телефон и, обнаружив, что он отключен,покачал головой, улыбаясь.

— Опять хотите нас обмануть. На этот раз неполучится. — И с этими словами он включил телефон.

Высоченко был опытным профессионалом, умелым организатороммногих преступлений. Он был знающим, хитрым, умным, проницательным человеком.Но даже он при всех своих достоинствах не смог бы обыграть психологическитакого аналитика, как Дронго. Тот решил действовать методом от противного.Когда вы намеренно совершаете действие, как бы направленное против вашегосоперника, с тем чтобы он, исправив это действие, считал, что тем самым срываетваши планы.

На самом деле «эффект противодействия» был давно рассчитанпсихологами и давал ошеломляющий по своей результативности эффект. При этомподобный метод мог быть применен только к очень умным и опасным соперникам. Дляидиотов подобный метод явно не годился. Ибо они не смогли бы просчитать дажесобственные действия.

Полковник включил телефон и, увидев тень огорчения,мелькнувшую на лице Дронго, весело улыбнулся. Он и не подозревал, чтостолкнулся с самым известным аналитиком мира, который в данный момент явнообыграл его по всем статьям.

— Подтягивай трос! — кричал Казбек, командуявозившимися у самолета людьми.

Дронго подошел ближе. Он видел, как закрепляли трос нахвосте лайнера.

— Нужно копать дальше, — показал Казбек. —Если потянем, то можем сломать самолет.

Полковник посмотрел на Дронго и, бросив ему лопату, взялдругую, поспешив на помощь. Они ожесточенно отбрасывали песок. Все работалимолча. Но когда довольно четко стал обозначаться контур всего самолета,Высоченко, ухмыльнувшись, спросил у Дронго: