волна первых сомнений обрадовалась Иллис. Но она поспешно закрыла эти эмоции от своего питомца. «Ведь он хороший, и такой непослушный потому только, что беспокоится о ней, своей старшей».

Иллис осторожно послала волну благодарности, одновременно с уверенностью в своей личной безопасности. А следом снова беспокойство за младшего прайда родича.

Румми явно начал колебаться. До Иллис донеслась волна неуверенности. Впрочем, почти сразу же вытесненной эмоцией протеста.

«Да верно, младшие нуждаются в опеке. Но ведь этот почти что полноценный член прайда родича. Он и сам способен вести охоту. Он, Румми, даже признает иногда его первенство. А вот ему очень надо убедиться в том, что со старшей все хорошо».

Иллис тяжело вздохнула. Противоречивые эмоции ниахар в отношении братика были им с Майей известны, можно сказать, с детства. Коты заметно выделяли Лютика из близкого окружения принцесс. Сравнить это было не с чем. Разве что близнецы ещё удостоились похожего внимания с их стороны. Но их высочества пользовались именно покровительством Румми и Барика. А Лютик сразу занял особое положение. Как пока еще младший, в котором в перспективе видят равного себе.

Только вот сейчас эта уверенность в почти достойном союзнике мешала. Румми был в полной уверенности, что Лютик практически не нуждается в покровительстве и способен вести свою охоту. Ниахары так и не научились понимать, что люди попросту не чувствуют Расколы. И куда именно уйдет отряд, проходя Расколы наугад даже Единый не скажет.

Иллис сосредоточилась и ещё раз послала уверенность в своей безопасности. А на фоне этой волны беспокойство за Лютика. Даже не за него самого. «Если Румми так считает, то что за него волноваться». А за его окружение. Ведь Лютик оказывает им покровительство и не сможет оставить младших, в которых у него нет такой уверенности, как у Румми в Лютике.

Появилось ощущение, как будто Румми с бега перешел на шаг. И даже вроде остановился или сел.

Сомнения, исходящие от него усилились: «Да, младший сможет охотиться и без него. Но вот только он один. Остальные вызывают сомнение, они не для этой охоты. И зачем младший берет покровительство над такими беспомощными младшими? Могут охотиться только стаей. В одиночку они сами станут добычей. Но покровительство младшего…»

Иллис торопливо уцепилась за эти сомнения.

«Остальные ведь под покровительства младшего. И он их не оставит. Ведь это плохо».

Новая волна сомнений по силе уже не уступала желанию вернуться к старшей.

«Да, младший покровительствует чужакам. И вроде даже у него неплохо получается. Заставлять опекаемых охотиться самостоятельно самое последнее дело. Они не справятся. И младший не покинет своих подопечных в опасности».

Иллис тут же повторила эмоцию тревоги за Лютика. Но теперь в связи с тем, что он должен будет остаться рядом с отрядом. И, скорее всего, погибнет.

«Такое может быть». – С противоречивыми ощущениями пришло и сомнение. – «Чужаки смогут охотиться только в засаде. Если младший их не выведет, то они превратятся из охотников в добычу. И младший тоже. Чужаки не его прайд. Он оказывал им покровительство только через младшего. Получается, он оставил младшего на охоте, с которой ему не справиться. Это плохо».

Иллис ждала, продолжая передавать беспокойство за Лютика. Но при этом старалась только следить за нарастающим у Румми беспокойством.

Она ощутила, как желание вернуться к старшей вступило в борьбу с необходимостью прикрыть младшего союзника. В какой-то момент, она послала и свое желание увидеться с таким верным и умным котенком.

«Но как жаль будет, если он вернётся один. А Лютика она потеряет и, скорее всего, навсегда».

Сомнения у кота ещё оставались, но в эмоциях уже чётко прослеживалось согласие вернуться.

Иллис сосредоточилась. Этот спор ее сильно вымотал. Но теперь, главное, не испортить все. И дать четкие инструкции.

Сначала желание, чтобы он встретил Лютика. Обязательно с сожалением, что такому хорошему котику приходится ради этого отложить своё возвращение. Потом ожидание охоты с младшим и защиты опекаемых. Под конец ожидание их встречи. Но обязательно со всеми. Естественно, во главе с Румми. Каким бы длинным не был обратный путь, но она будет очень ждать их обоих. И ее радость будет еще больше, если младший справится со своим покровительством и приведет чужаков.

В эмоциях Румми промелькнуло сомнение, что отряд может не пережить охоту в полном составе.

Подстегиваемый волной отчаяния Иллис, он поспешно выдал ощущение готовности вернуться. И нечто вроде извинения, что его долго не будет на связи.

Ещё какое-то время Иллис подбадривала кота и заверяла его, что это ничего, она подождет. Главное Лютик, а когда проскочило уже знакомое ощущение пересечения Раскола и трансформации тела, облегченно открыла глаза.

Аллоиса ничего не сказала. Только, казалось, даже дышать перестала, встретившись с подругой взглядом.

– Выдохни. – Слабо улыбнулась та. – Он возвращается за Лютиком.

Аллоиса поспешно пододвинула полный бокал красного вина. Иллис удивлённо осмотрела стол, за которым сидела.

– Сколько времени я отсутствовала?

– Уже вечер. – Аллоиса вернула подруге бледную улыбку. – Министр социальной политики уже несколько раз пытался дозвониться.

– Говорила ему не включать экспедицию в число социальных проектов. Не послушался. – Вздохнула Иллис. – Теперь, наверно, опасается падения общественных ожиданий.

– Что-то вроде того. Я включила блокировку, в том числе и на твой браслет. Если не возражаешь. Пусть ожидает дальше. А тебе надо подкрепиться.

Аллоиса покосилась на полный поднос.

– Ужин остыл уже. Давай служанки принесут горячее.

– Не стоит. Я и так поем. – Отказалась Иллис. – Никого не хочу видеть. Румми бывает таким упрямым. Если выбирать спор с ним и с советом министров, то я бы остановилась на последнем.

Волн как таковых не было. В Бездне их не бывает. Твари выходили на лагерь по мере того, как начинали чуять добычу. Шли поодиночке, максимум небольшими разрозненными группами. Как водится в Бездне, хищники частенько сцеплялись между собой и были не прочь пообедать друг другом, чего обычно не наблюдалось в активную фазу волн, проходящих по Объединенным мирам. Что в немалой степени было на руку обороняющимся. В первые часы после рассвета даже казалось, что все обойдётся.

Но потом подул слабый ветерок и запах крови от убитых животных видимо распространился слишком далеко. По крайней мере, с той стороны, куда задул ветерок, количество нападений резко возросло.

К вечеру стало ясно, что на месте лагеря им не удержаться. Они не использовали ещё силовые щиты. Берегли на самый крайний случай. Везде, где была возможность, старались использовать ручное оружие. Но как ни экономили, всего день обороны стоил им половины боеприпасов.

Что хуже всего, когда местное