— Он сожалеет. — через какое-то время зачем-то произнес Марко. У него что словесное не удержание? А за своим раздражением, я не могла понять, что же все-таки чувствую на самом деле. Наверное, разочарование…

— Пусть засунет его знаешь куда…! — едко прокомментировала его слова, на что Торренс запнулся, не ожидавший такой реакции. Но больше не смел поднимать тему и до Чой-Бланса мы доехали в мирном постукивании колес о рельсы и тихом похрапывании загадочного соседа в шляпе, который пах как мой приятель. Интересно, получил ли он стажировку при посольстве? Думаю, да. Он этого достоин и многое для этого сделал. Но узнать наверняка я смогу еще нескоро. Что ж, разобраться бы со своей жизнью…

По приезде распорядитель мероприятия, получив наши приглашения обратно, проводил меня в комнату для дам, где я спокойно приводила себя в порядок. Впрочем, я выглядела более чем. Тиль помогла мне с укладкой и уговорила одеть платье, которое я привезла из Ассама. «Ты в нем настоящая аристократка» — заверяла меня дриада, но тему прошлого мы старались не обсуждать.

Я ополоснула руки и посмотрела в отражение. На меня смотрела девушка с не ярким макияжем в очень дорогом платье словно из другой жизни. Когда все успело так поменяться?

Мраморные чаши из розового кварца выглядели дорого, как и вся обстановка, а в огромные зеркала на меня кинули придирчивые взгляды две светлокудрые дэрнийки с искрящимися блестками на веках. Оценку в их глазах я предпочла проигнорировать и вышла в зал.

Уже смеркалось и прохладный осенний воздух колыхал невесомый тюль по обе стороны от прозрачных двустворчатых дверей, оформленных во фарансийском стиле. Собственно, как и вся гостиница. Кремовые и светлые цвета. Вензеля, золотые детали, рамки, зеркала. Матовые и шелковые обои, по которым хотелось провести рукой, ощутив их бархатистость или гладкий блеск. Сливочный мрамор с узором архаичных существ. Изящные бра и тонких изгибов люстры с ярко горящими магогнями. Магически выращенные цветы нюдовых оттенков, плотно усаженные композициями в шарообразные вазы.

Деверу Фолку было действительно не отказать во вкусе и публике, которую он собрал на открытие одноименной гостиницы. В изящных хрустальных бокалах подавали охлажденное розовое вино и бледные, но красиво оформленные морские закуски, а для гольдов и любителей традиционного напитка — Торосум в маленьких стопочках с острым перцем. Увидев размер конусообразной миниатюрной стопочки, я с детской обидой посмотрела на моего приятеля, переговаривающегося с какой-то полной дамой в меховой накидке, окруженной не менее пузатыми гольдами в черных фраках. Марко одарил мою мину вопросительным взглядом, а я пантомимой показала на серебряный поднос официанта с Торосумом. Он пожал плечами, расплылся в извиняющейся улыбке, но вопрос пожилого господина отвлек его от наших невербальных переговоров.

Потрясающие у меня «друзья». То есть мне налили ведро этого пойла, а на самом деле, его пьют в гомеопатических дозах? Или это только в приличном обществе? А в неприличном любое крепленое будут хлестать из корыта? Вопрос остался открытым. И я плавно курсировала, разглядывая затейливый интерьер, наслаждаясь вечером, персиковым соком в длинном узком бокале и музыкой, что наигрывал пианист на белом дутом рояле.

Когда я увидела прейскурант цен в гостинице, то внутренне присвистнула. Фолк похоже целился в категорию людей, которые не скупятся на свой комфорт. Собственно, их наряды и украшения свидетельствовали о достатке и оказаться здесь в числе приглашенных из «смертных» было честью. Окунутся в привычную атмосферу было приятно, но… пусто.

Я скользила взглядом по незнакомым лицам и просто следовала своим ногам. Винтовая лестница, по которой звонко цокали мои каблуки вела ожидаемо в длинный коридор с расширяющимся круглым холлом, в центре которого стояла большая икебана с белыми и коралловыми розами. Одна дверь была выше остальных с затейливым треугольным козырьком в классическом стиле. Я опустила руку на ручку, не понимая, зачем это делаю. Она ожидаемо оказалась закрыта, а когда развернулась, усмехнувшись мысли, что я вообще делаю, увидела Каира, замершего с другой стороны икебаны. Почему-то внутри что-то тревожно всколыхнулось, время поплыло, но я очнулась и, не смея больше мешкать, постаралась обогнуть его, чтобы вернуться в главный зал. Не проронив ни слова, просто прошла мимо с каменным лицом, концентрируясь на красивой балюстраде в конце коридора. Внутри я считала до десяти.

Горячая ладонь неожиданно перехватила плечо. От подобной дерзости я даже удивленно приподняла брови и подняла глаза, всматриваясь в серьезное лицо Торренса старшего. Черные брови и глаза были сосредоточенны, волосы воронова крыла в хаотичном беспорядке, придавая лицу еще большую привлекательность на контрасте с официальным фасонистым смокингом с шелковыми лацканами. Отвратительно хорош! Наверное, так и заманивает милых дурочек. Это взбесило еще больше.

А не попутал ли ты берега, Торренс? Внутри меня начинала клокотать злость, и я еле удерживала магию внутри себя. Хотя ни единого слова не было произнесено!

— Нам нужно поговорить. — начал он низким хриплым голосом.

— Не о чем. — холодно отозвалась я, вызывая то забытое состояние холоднокровия, которое взращивала во мне мать. Но похоже спесивость была знакома ему самому или он просто привык не обращать на нее внимание, лишь крепче сжал плечо, не давая сделать и шагу. — Отпусти. — твердо посмотрела на него, и он… разжал ладонь с каким-то отстраненным чувством, что, если не сделает этого, я точно подпалю его лощеный костюм! Может, конечно, в голове Каира были и другие мыслишки. Но в моих жилах уже текла огненная магия, готовая опалить болвана!

— Я… — начал он.

Получив свободу, я просто развернулась, не желая слушать ни единого слова из его лживого рта.

— Айрис! — окликнул он меня, — Проклятье! — позади я услышала щелчок, точно у него был ключ от одного из номеров и дальше, я очень невежливо была затолкана в одну из комнат.

— Ты ополоумел⁈ — вызверилась на него, когда он загородил дверь, отрезая мой путь к неконфликтному светскому существованию в отношении него.

— Хорошо. — дернул он головой точно мерин, не желающий быть укрощенным под гнетом удавки. Да кому он нужен вообще⁉

— Что? — не поняла его.

— Я не прав. Довольна? — в наезд вывалил на меня признание. А мне захотелось смеяться. Или плакать. Тут уж как повезет.

— Мне все равно. — соврала я с каменным видом. — Не хочу даже слушать. — попыталась обойти, но он заступил мне дорогу.

Его упрямый взгляд черных