этом место с книжного стелажа. И пока перебирала гранит науки, наткнулась на огромный фолиант с совершенно пустыми странницами. Странно. Пока было непонятно, что из этого всего должно мне помочь справиться с гейсом. Через пару часов по моим прикидкам, когда самый первый слой пыли был стерт, я удовлетворенно убрала ведро с тряпкой на место и решила, что с меня на сегодня хватит. Пора было возвращаться. Ощущение было, будто сладкий сон обрывается, как ни странно. Я поблагодарила место и вернулась к древу, шагнув в него вновь и вернувшись по тропе. С глубоким вздохом я распахнула глаза. Юрта утопала во тьме, а тело было налито свинцом. Сколько же времени прошло? Прислужилась, покрутила головой. Все тихо и несмотря на шкуры, немного зябко. Выглянув на улицу, я обнаружила мастера, сидевшего на меховой подстилке на плоском валуне. Ноги скрещены по-мангольдски, а взгляд устремлен вдаль на бесчисленные холмы, которые терялись в грязно-синем цвете сумерек.

— Уже вечер. — то ли спросила, то ли утвердила я.

— Как чувствуешь себя? — повернул он ко мне голову, не считая нужным отвечать.

— Как выжатый лимон. — я оперлась о камень, ощущая слабость и ватность в ногах. Ворн подвинулся, приглашая сесть.

— Думала, прошло часа два.

— Там время течет по-другому. — серьезно ответил он.

— Кажется… — хотела я поделиться впечатлениями и озарениями, но тут резко стало не хватать воздуха, мушки заплясали перед глазами, а в ушах зашумело. Я не успела поделиться впечатлениями. Меня засосала тьма. Глубокий обморок накрыл медным тазом, хотя медь почему-то не сильно жаловали в Мангольдии.

* * *

Сильный, резкий запах спирта ворвался в ноздри, заставляя открыть глаза. На меня встревоженно смотрели четверо мужчин, затем я моргнула еще раз и поняла, что их всего двое — мастер Грам, держащий пропитанную спиртом вату и Марко, почему-то рассматривающий мое лицо с чрезмерным любопытством. Кончик его носа практически утыкался в мое лицо.

— Слишком близко. — процедила ему как-то заторможено.

— Никогда не видел таких зрачков. — проговорил он задумчиво и почесал гладкий подбородок. Ворн взял парня за шиворот рубашки и заставил выпрямиться.

— Дай ей пространство. Девочка перенапряглась. — с этими словами мастер подал мне стакан сладкой теплой воды. Во рту было сухо, а над бровью я обнаружила шишку, больно засаднившую, когда коснулась ее рукой.

Марко тут же приложил сверток с замороженными ягодами из морозильного ларя, вызвавший мое недовольное «ау». Я скосила на него взгляд и перехватила кулек, охлаждающий явно горячую голову.

— Простите. — допив сладкую воду, я посмотрела на шамана.

— Не ты первая. — отмахнулся он. — Сам виноват, что не предупредил тебя. Резко вставать не стоило. Ты еще крепкая попалась. — он посмотрел на мой лоб, а затем на воспитанника.

— Я понял. Ухожу. — поднял он руки в сдающемся жесте, схватил потертую куртку и бросил на меня раскаивающийся взгляд. Было видно, что ему хотелось остаться. Но я смолчала. Обида–мегера еще холодила душу и бередила больное. Да и с Ворном было о чем поговорить.

Когда-то я ходила в подобный транс с Ноэль. Но ба почему-то после была задумчива и попросила меня больше не ходить в замирье. На мои вопросы она отозвалась так: «чем больше ты ходишь в тот мир, Эверис, тем крепче ты с ним связана и тем яснее тебя видят духи изнанки». Что это значило конкретно для меня, я не знала, так как не видела ничего в этом плохого, если это моя суть. На мои вопросы она отвечала, что еще не время. Кажется, именно сейчас оно и настало.

Ворн заварил сухие травы и поставил дымящийся чайник на низенький стол. Две чашки-пиалы без ручки из темной глины перекочевали с полки на поднос. Маленькая вазочка со сладким песочным печеньем завершала натюрморт. Похоже мастер не такой аскет, каким его по началу воспринимаешь.

— Почему у меня было чувство, что я уже была там много раз? — я подпирала голову рукой с замороженными ягодами и попивала горячий отвар. В кружке плавали сушеные ягоды земляники, отдающие кислинкой и отчетливо ощущался привкус солнечного зверобоя.

— Судя по тому, что я видел — ты действительно истоптала дорогу. Похоже ты давно осваиваешь Белую Дорогу. Правда не в этой жизни.

— Что вы имеете в виду?

Он поставил пиалу с суховруктами и я рефлекторно потянулась за любимыми мной сушеными абрикосами.

— Мы ходим похожими тропами, Айрис, тщательно вытаптывая их снова и снова, чтобы обретать опыт. И чаще человек идет по пути наименьшего сопротивления — это естественно. Более сознательные и упорные личности организуют себе кризис сами и пытаются его преодолеть. Других же за неимением такого желания захлестывает волной трудностей по мимо их воли, к которой, как им кажется, они не готовы. Это происходит тогда, когда человек закрывает глаза на собственные проблемы и идет ложным путем, выбирая дорогу почище, полегче. Не обращает внимание на старые установки, не видит их неэффективность. Только идя через джунгли, можно найти сокровище. Человеку всегда страшно смотреть в не изведанное. Но сам страх понятие иллюзорное. Если ты проживал уже похожие сюжеты много раз, то какой смысл их бояться? Бесстрашие рождает новый путь. Страшнее смерти не придумали еще ничего. Но и она всего лишь новое начало. — пока он рассказывал в его руках мелькала деревянная болванка и маленькие кривой ножик для резки по береву. Запах стружки примешался к травяному сбору.

— А как вообще это работает? Транс? И еще… я видела, живое существо — не духа. Со мной и Ноэль жила волчица. Она провожала меня по ту сторону, вела к древу.

Ворн чуть заметно кивнул и продолжил отвечать на мои вопросы.

— Видел. Хороший хранитель.

— Вы видели ее? — удивилась, как в чужой голове вообще можно что-то увидеть и в голове ли?

— Да. Я могу видеть твое путешествие. Пока ты лишь сознанием ходишь, не духом. Это не совсем то, как если бы ты вышла из тела. Но об этом позже. Что касается волчицы. Она является как бы частью твоего подсознания. Как часть эгрегора, к которому принадлежит твой род. Хранитель — это хорошо. Но они тоже бывают разные и кого бы ты там ни увидела — его надо проверять. Всегда. Даже, если он в образе доброй феи-волшебницы. — усмехнулся старый шаман. — Внутри этой реальности трудно соврать, но можно