Я не открываю, естественно, думаю: что делать, как себя вести? А Клавка не уходит, все стоит. Да время от времени на звонок жмет: мол, пусти домой. Куда деваться? Я подумал, подумал, да и открыл. Она молчавходит, со мной не здоровается и сразу на кровать хлопнулась, будто в могилке не належалась. Чего, спрашиваю, заявилась? Или я тебя схоронил плохо? Молчок/ Вроде спит. Ладно, думаю, черт с тобой! Коли заявилась – лежи себе. Оделся и вышел на улицу. Смотрю, перед домом разгуливают никакие не подростки, а мертвецы! Хотя и ночь, а лица различить можно. Кое-кто мне знаком. Вон Степаныч, электриком у нас в жэ-ке трудился, а вон бабенка из соседнего дома, полгода как под машину попала. Рожа – не приведи господь! И как только в таком виде не постеснялась вылезти.

И все сосредоточенно так передвигаются, будто на работу направились...»

Оставим пока в покое старого Каковенко и вернемся во двор перед домом номер тринадцать.

С ревом сирен и грохотом мощных двигателей прибыли пожарники. Громадные красные авто, словно сухопутные крейсера, выстроились в ряд, готовые начать генеральное сражение. Усопшее сословие столпилось напротив. Отступать нечисть явно не собиралась. Огнеборцы расчехлили свои брандспойты и взяли их на изготовку, направив на черную толпу. Политический деятель с чудовищной челюстью что-то негромко сказал главному пожарнику. Тот поднял руку и скомандовал: «Давай!» Мощный напор воды буквально смел передние ряды мертвых. Полетели в разные стороны плакаты и транспаранты с нелепыми требованиями, а сама нечисть закорячилась в лужах, напоминая вытащенных на берег осьминогов, судорожно шевелящих своими щупальцами в поисках опоры для рывка назад, в темные глубины.

– Поддайте-ка им жару! – воскликнул «Челюсть», и в голосе его слышалось неприкрытое торжество. – Не жалейте водицы!

И пожарники принялись поддавать. Потоки воды забурлили по двору. Мутные ручьи несли нечисть к стенам домов, к кустам, к детским площадкам, загоняли в песочницы, бросали под карусели... Но вот что было странно. Вода как будто добавляла сил черной братии. Теперь двор освещали не только прожектора с крыш, ни и мощные фары пожарных машин, поэтому было светло как днем. И благодаря освещению стало очень даже заметно, что мертвецы не только не повержены, а, напротив, точно стали обновляться. Тела их, доселе сухие и сморщенные, начали набухать, впитывая влагу, словно губки, и принимать свою обычную форму. Поначалу это обстоятельство оставалось как бы незамеченным, но скоро зрители и участники на себе ощутили необычайную силу и ярость пришельцев.

Сколько бы ни старались пожарные, поливая мертвецов, ничего существенного это не дало. Напитанные водой монстры поднимались с земли, выстраивались в шеренги и вновь приближались к противоборствующей стороне. На этот раз струи из брандспойтов не производили того эффекта, который имел место вначале, да и вода подходила к концу.

Наконец нечисть решила действовать сама. Она бросилась на противника, смяла его и, сокрушив окончательно, вырвалась на улицы Светлого. Ночь превратилась в ад. Бесчинствующие толпы метались по улицам, круша все, что попадалось на их пути. Несколько раз пришельцев пытались остановить редеющие силы милиции, однако это не удалось. Машины переворачивались, а людей калечили или вовсе убивали.

Но имелся в этом деле еще один, уж совсем странный момент. Из земли восстали не только захороненные на древнем погосте. И закопанные на современном кладбище города Светлого поднялись из могил и разбрелись по городу. В боевых действиях участия они не принимали, а в основном, как супруга старого морехода Каковенко, возвращались в свои дома, где их встречали с благоговейным ужасом. Вновь воскресших было никак не меньше, чем тех, кто явился на свет божий из подземелий в районе дома номер тринадцать и прилегающих к нему окрестностях.

Когда настало утро, город находился в руках у зомби. Власти частично погибли, частично разбежались. По улицам шатались толпы чудищ. Они крушили витрины магазинов, переворачивали автомобили, гонялись за одинокими прохожими, но в большинстве своем искали водоемы: прудики, фонтаны, да и просто лужи, и с наслаждением валялись в воде. Жарко грело солнце, но тела нечисти вовсе не испарялись, видимо, благодаря тому, что были напитаны влагой.

Нужно добавить еще один нюанс. Вместе с мертвецами по улицам шныряли и личности, явно принадлежавшие к живым. Нечисть их не трогала, а личности вели какую-то странную деятельность, как потом оказалось, организационную, а именно пытались придать происходящему хоть какую-то форму законности. Поскольку городского руководства не стало, из числа примкнувших к нечисти живых был организован временный орган управления, который, впрочем, никто всерьез не принимал. Граждане города пока что сидели по домам, ожидая, чем же все кончится. Связь с окружающим миром на время прервалась, магазины и общественный транспорт не работали. На Светлый опустилась тьма.

– А ты говорил: все кончилось! – произнес Сергей, обращаясь к Жоре. – Нет, брат, до конца еще очень, очень далеко.

Оба борца с нечистью находились все там же, на кухне у Любы, и наблюдали за происходящим во дворе дома номер тринадцать по проспекту Химиков. Вид двора был ужасен. Растрескавшийся и вздыбленный асфальт делал его похожим на арктическое ледяное поле, сходство с которым усиливали поблескивающие то там, то сям лужи воды. Кроме того, здесь же присутствовали перевернутые и сгоревшие автомобили и автобус, какие-то заскорузлые, окровавленные тряпки, стреляные гильзы и битое стекло. Народа во дворе не наблюдалось, лишь изредка из какого-нибудь подъезда высовывалась всклокоченная голова, потом жилец, непрестанно оглядываясь, перебегал к другому подъезду и мгновенно исчезал в его недрах. Мертвых во дворе тоже не было видно. Жизнь замерла. При этом ярко светило солнце, дул легкий теплый ветерок, а беззаботные воробьи перелетали от одной лужи к другой.

– Дальше-то что? – спросил Жора.

– То есть?

– Ну, вообще... Чем все кончится? Введут войска?

– С чего ты взял?! Какие, к черту, войска?!

– Да как же? Ведь этот беспредел нужно кому-то устранять. Надо думать, городские власти позвонили куда следует, и сейчас к городу мчатся колонны грузовиков и автобусов с солдатами.

– Ты думаешь?! Ерунда! Никуда они не звонили, потому как и звонить-то некому. Старая власть частично погибла, частично разбежалась, а новая никуда сообщать ни о чем и не собирается. К тому же, я думаю, и связи-то никакой на данный момент не существует.

– Н-да. Перспективка! Но ведь должен установиться какой-нибудь, хоть минимальный, порядок. Ведь это же абсурдно. В центре России вдруг ни с того ни с сего какие-то... – Жора подыскивал подходящее слово; произносить «мертвецы» он не решался. – ...Какие-то нелюди свергли городское руководство и теперь, насколько я понимаю, бесчинствуют на полную катушку. Террор установили! Ну не могут другие принять меры, тогда я сам... – Он достал мобильник.