здесь, в штатах, Дементьев не отреагировал на это: закончив последние дела, просто собрал вещи и улетел с ней обратно на Парадиз. Микаса устроила ему скандал. Он позволил ей выпустить пар, чтобы она успокоилась до следующего «приступа самостоятельности».

«Взял бы ты в жёны тупицу, я бы смирилась, но чёрта с два я стану плясать под твою дудку!» ― с остервенением прокручивая в интернете список элдийских вузов, размышляла она. И нашла подходящий для себя вариант ― факультет искусствоведения в колледже при Гуманитарном университете Сигансины. Колледж был не столь престижный, как сам университет, но он базировался на дистанционном типе обучения, и практически любую лекцию можно было просмотреть в формате видео, взаимодействуя с преподавателями по желанию и необходимости. Министерство образования разработало его программу три года назад, чтобы поддержать желающих совмещать работу с учёбой, и это полностью устраивало Микасу, решившую скрыть от мужа своё поступление.

***

Март 2019-го года

Дементьев пристально наблюдал, как жена со скучающим видом переставляла на зеркальном столике флаконы с духами и баночки с кремами. Из-под домашнего атласного халата виднелась её обнажённая грудь, и Вадим судорожно сглатывал от возбуждения и злости. Сегодня был выходной, и можно было отдохнуть от бесконечных звонков и совещаний, распивая с утра бренди. Минувшая ночь растравила нервы воспоминаниями и ревностью. «Я дал тебе всё, исполняю твои прихоти и ведусь на глупые игры, но день ото дня ты всё холоднее. Во мне недостаточно страсти? Я недостаточно хорош для тебя? Посмотри же на меня! Я здесь. И я хочу тебя».

― Саша позвала меня в гости, ― ровным тоном произнесла Микаса, растирая меж ладоней крем. ― Она со своим парнем собирается открыть ресторанчик французской кухни и очень хочет прожужжать мне все уши радостными новостями. ― Её губ наконец коснулась искренняя улыбка. ― Я к ней с ночёвкой.

― Мы и так всю неделю встречались только в постели. И то, когда ты спала. Я соскучился и хочу побыть с тобой.

― Не капризничай, завтра днём я вернусь.

Она поднялась с пуфика и деловито приблизилась лицом к зеркалу, осматривая состояние своих бровей. Дементьев отставил стакан и, пошатнувшись, подошёл к жене. Развязав пояс её халата, он оплёл руками тонкую талию и скользнул вверх, сжав в ладонях большую крепкую грудь.

― Ты сказала, что завтра вернёшься, так, будто пойдёшь на каторгу.

― Что за ребячество?

― Опять та же сахарная песенка! ― Едко усмехнувшись, Дементьев грубее стиснул её грудь и припал к шее посасывающим поцелуем. ― Хитрая манипулирующая сучка.

Одной рукой спустился вниз и принялся ритмично гладить Микасу между ног. Она попыталась отстраниться, но он укрепил хватку и другой рукой сжал её за подбородок, повернув лицом обратно к зеркалу. Микаса опустила голову и отвернулась: «Не хочу на это смотреть».

― Перестань. Ты пьян, а мне нужно собираться, ― спокойно проговорила она, и её желудок сжался от омерзения.

― Как покладисто залепетала!.. Боишься, что я разозлюсь? Я бы никогда не поднял на тебя руку. Но тебе удобнее делать из меня монстра. Неужто я стал так противен? ― Он углубил движения. ― Скажи, о ком ты сейчас думаешь?

― Ни о ком.

― Думаешь, думаешь… Но точно не обо мне. Ты никогда не думаешь обо мне.

Его пальцы ускорились, и Микаса смиренно зажмурилась, замерла в ожидании конца этой пытки. Но Дементьев резко остановился и отшатнулся в сторону. Он украл её, но она никогда не будет принадлежать ему, никогда не полюбит и не станет снова желать. Вадим бросил взгляд на высокий шкаф: «Ты ни разу не заговорила о нём, не принесла в дом ни одного его подарка и сувенира, это верно. Но как я мог забыть о той сущей безделице?..» Оскалившись, он направился к шкафу, хлопнул раздвижной дверцей и вытянул из стопки вещей красный шарф, затем начал шарить в ящике стоящего рядом письменного стола.

― Что ты делаешь? ― с удивлением спросила Микаса. ― Это моё.

― Больше не будет твоим, ― Дементьев достал ножницы и занёс их над тканью.

― Совсем из ума вышел, пьяная скотина?! ― строго крикнула она и бросилась к мужу. ― Сейчас же верни!

― А не то что? С балкона выбросишься?

― Это моя вещь. Верни и иди спать! Хватит с меня истерик.

― Что, так сильно дорога?

― Представь себе.

― Тогда умоляй меня. На коленях.

― У тебя и впрямь крыша поехала. Я сказала, верни! Ты не имеешь права! ― Микаса попыталась выхватить шарф у Дементьева, но он занёс руки над головой и попятился в сторону. ― Прекрати издеваться надо мной. Верни!

Дьявольски усмехнувшись, он сделал надрез и не без удовольствия заметил ужас в глазах жены. Из-за наготы она казалась ему уязвимой и жалкой. Микаса прикрыла ладонью рот и зарыдала. Не выдержав, рухнула на колени, вцепилась пальцами в ткань брюк Вадима и принялась с силой оттягивать её.

― Верни! Верни! Сейчас же верни! ― захлёбываясь слезами, кричала она. ― Верни мне его!..

― Вернуть тебе… его?

«Вернуть тебе твоего дикого мальчишку?.. Он никогда не оставит нас в покое. Будет жить в этой клятой старой тряпке, пока окончательно не сведёт меня с ума. Но я могу покончить с этим раз и навсегда».

Рассвирепев, Дементьев разрезал шарф на лоскуты и швырнул их к ногам жены. Затем с нарочитым равнодушием обступил её, забрал стакан с бутылкой бренди и ушёл в гостевую спальню.

Микаса припала лбом к полу, не переставая лить слёзы и дрожать от отчаяния. Пустота и холод пронзили её до костей. Она сгребла в охапку раненые лоскуты и прижала к груди, пытаясь хоть немного сбить озноб. Уничтоженная и распятая, она целовала мягкую вязку, прикладывала к мокрым воспалённым щекам. «Верни мне его, верни мне его», ― бормотала она в забытьи.

Когда солёная влага на её коже высохла, а за окнами стемнело, Микаса медленно поднялась с пола и села на кровать. Плюнув на жуткую головную боль, она достала игольницу и без единой эмоции принялась кропотливо сшивать куски шарфа воедино. Закончив, она вернулась к зеркалу и устало оглядела всю себя: «Госпожа Дементьева, ― дурашливо разведя в стороны руки, ядовито протянула Микаса себе под нос. ― Супруга представительного человека! Сексуальная глупышка и манипулирующая сучка!» ― И обессиленно рассмеялась. Взяла со столика алую помаду и аккуратно очертила рот. Загримировав себя под довольную жизнью богатую жену, она