Фиванцы посоветовали Мардонию остаться в Беотии и расположить к себе упорствующих греков посредством взяток их руководителям. Это был здравый совет, основанный на глубоком знании их национального характера. Отказ Мардония был еще одним звеном в цепи просчетов персов. Десять месяцев спустя после первого вторжения, в июле, Афины снова оказались в его руках, и снова отказ пелопоннесцев оказать соответствующую помощь заставил горожан искать убежища на кораблях или на острове Саламин. Мардоний повторил свои предложения, надеясь на то, что его присутствие с армией может помочь его друзьям сделать афинян покладистыми, но демократа, который просто уговаривал обдумать их, забили камнями вместе с женой и детьми. И все же у Мардония еще была надежда. Как обычно, спартанцы «отмечали праздник»; стена на перешейке была закончена и могла служить защитой, как они наивно предполагали, от афинского флота. Даже после победы при Саламине казалось, что неспособность Спарты понять самые элементарные движущие силы ситуации приведет Афины, невзирая на консерваторов, к союзу с персами. В конце концов после дальнейших проволочек разочарованные афинские послы сказали Спарте, что именно так они и сделают. К своему удивлению, посланцы узнали, что некий тегеец (Тегея — местность в Аркадии, известная культом Пана. — Пер.) убедил спартанцев в том, что они совершают глупость и что войска уже в пути. В самый последний момент удача снова отвернулась от персов.

Дружески расположенный к персам Аргив передал эту информацию Мардонию, который до сих пор воздерживался от грабежа Аттики, лелея обоснованную надежду на то, что промедление спартанцев — если не действительная измена союзнику — заставит Афины прийти к соглашению. Вновь разочарованный, он еще раз сжег Афины и удалился в Беотию, где, имея в качестве базы снабжения Фивы, он мог получить достаточно припасов. Были срублены деревья для постройки укрепленного лагеря площадью более 2,5 квадратных километра, и Мардоний стал ждать последующих шагов союзников.

Войско союзников прошло по всей Аттике и разбило лагерь на северных склонах Киферона — напротив персов, расположившихся на берегу реки Асоп. И немедленно эскадрон за эскадроном персидской конницы под командованием Масистия атаковал мегарийцев в низине, которая была самым слабым местом линии обороны союзников, в надежде прорваться к ущелью и отрезать греков от их припасов. Подошло афинское подкрепление, и Масистий был свален с коня и убит; золотые удила и пурпурная мантия поверх золотой кирасы стали трофеями. Ободренные этим первым успехом, союзники спустились ниже по склонам, где легче было разбить лагерь и где текла вода. Персы двинулись им навстречу. Прорицатели обещали обеим армиям победу, если те останутся в обороне.

И снова Мардонию был дан совет — на этот раз Артабазом — отступить и прибегнуть к подкупу; и снова полководец по ошибке отверг совет. Положение союзников уже было отчаянным. Они испытывали нескончаемые кавалерийские набеги; в результате одной такой атаки оказались закрытыми проход в ущелье и дорога домой с Пелопоннеса, был захвачен столь необходимый грекам обоз с продовольствием. Продуктов питания не хватало; источник Гаргафия был засыпан, и бойцы страдали от жажды. Полководцы решили ночью отступить, и отступление прошло беспорядочно. Основная часть войска заблудилась; упрямый военачальник задержал выход из лагеря спартанцев, которые на заре оказались в весьма невыгодном положении. Если бы у союзников была возможность спокойно отойти, коалиция, без сомнения, распалась бы, так как афиняне пришли бы к соглашению с персами, пелопоннесцы отошли бы к перешейку, а отдельные государства можно было бы поработить по очереди.

И снова забрезжил конец войны. Снова персидский командующий недооценил боевые способности отдельно взятого грека, припертого к горе, снова соблазнился надеждой на немедленную и эффектную победу и отбросил преимущества политики выжидания.

Решив, что отступление — это бегство, Мардоний вывел свои войска в спешке, не остановившись даже для того, чтобы выстроить их в боевой порядок. Когда они приблизились к спартанцам, персы выстроили стену из плетеных щитов, и из-за нее в противника полетел дождь стрел. Павсаний попросил у афинян помощи, которые отправились к нему на подмогу, но подверглись нападению греков, бывших на службе у персов. Даже когда тегейцы, а за ними и спартанцы прорвались через стену плетеных щитов, персы продолжали сражаться, ломая вражеские копья голыми руками. Отсутствие у них защитных доспехов не помешало им нападать на одетых в кольчуги греков. И тогда Мардоний совершил свою последнюю и роковую ошибку: он лично вступил в сражение и вместе со своей охраной из тысячи отборных воинов был убит.

Лишенные командира, персы побежали к окруженному частоколом лагерю. Узнав об их бегстве, греки у Гераэума (храм или святилище богини Геры. — Пер.) в беспорядке поспешили разделить победу; коринфяне благополучно настигли спартанцев, но мегарийцев и флиасийцев рассеяла фиванская конница, и они бежали в ущелья. Со своих башен в укрепленном лагере персы долго еще удерживали на расстоянии спартанцев. Ход событий изменился, когда подошли афиняне, хотя тегейцы первыми проломили стены — их наградой были трофеи Мардония. Персы были безжалостно перебиты. Павсаний стал национальным героем; никто и подумать не мог, что не пройдет и года, как он задумает предать своих соотечественников-греков ради чести стать зятем персидского царя.

Сразу же после сражения полководцы — представители своих государств собрались в Платеях и образовали новую организацию. Естественно, Павсаний, как спартанец и победитель в недавнем сражении, председательствовал на этом собрании, но движущей силой на нем был афинянин Аристид. Существовавший военный союз должен был сохраниться и превратиться в «симмахию эллинов» (военный союз, заключавшийся между полисами. — Пер.). Представители договаривающихся государств должны были каждый год собираться на празднование годовщины блестящей победы, а войну с варварами следовало закончить, собрав с помощью всех входящих в союз греков армию, состоящую из десяти тысяч гоплитов, тысячи всадников и сотни кораблей. За Спартой сохранялось главенство.

Как и предыдущие сражения, битва при Платеях сама по себе также не была решающей. В ней была задействована только одна персидская армия, вторая даже не вступила в бой. И все же вместо того, чтобы бросить свежие силы на измотанных в боях союзников и быстро отбросить их на самую южную оконечность Пелопоннеса, Артабаз отступил, и война в Европе была проиграна. Причина была в том, что до него дошли вести из Азии.

Весной 479 г. до н. э. новый союзнический флот был уже готов. Афинское войско находилось под командованием Ксантиппа. Слава Фемистокла как победителя в сражении при Саламине не спасла его от подозрений в запланированном предательстве, и это способствовало реакции консерваторов. Сначала капитаны боялись плыть за Делос (остров в Эгейском море в группе Кикладских островов. — Пер.), даже когда им была предложена возможность низложить самосского тирана. В распоряжении Ксеркса была половина огромного флота, но он состоял главным образом из ионийцев, верность которых сильно пошатнулась после сражения при Саламине. Флот перезимовал в Киме (приморский город в Эолиде к юго-востоку от острова Лесбос. — Пер.), но теперь под командованием Мардонта, сына Багея, Артаинта, сына Артахея, и его племянника Ифамитра он отважился направиться к острову Самосу.