– Эй, вы! Немедленно!

Громкий приказ Рапскаля разнесся по пристани. Лефтрин был изумлен тем, с какой поспешностью пленные ему повиновались. Он слышал обрывки разговоров о «битве», однако большая их часть показалась ему не особо достоверной. Он решил узнать о случившемся от кого-то из людей, но, видя Рапскаля, усомнился в том, что его рассказ окажется более внятным, чем болтовня драконов. Юнец стоял, гордо уперев кулаки в бока, и взирал на пленных. Лефтрин мысленно сортировал их. Вот два купца из Удачного или из совсем далеких мест, и еще один человек, которого он видел в Трехоге. Татуировка на лицах, лохмотья вместо одежды и хромота позволяли опознать некоторых как рабов. А потом Лефтрин увидел торговца Кандрала из кассарикского Совета торговцев. Вид у него был потрепанным, а синяки на лице – ярко-лиловыми.

Калсидийцы сошли на берег с настороженными взглядами и выпрямленными спинами. Они двигались строем – и капитан заметил предводителя, который собрал их в сплоченный отряд. Пусть они и оказались в плену, но окончательно не сдались. Лефтрин помрачнел: ему было хорошо известно, что именно привело их в Дождевые чащобы. Пытаясь решить, что с ними следует сделать, он перевел взгляд на последних пленников. Несколько человек отстали от других, проверяя швартовы, и он был готов поспорить, что мужчина, который последним понуро брел по трапу, был одним из бывших капи-танов.

– Каково это – когда у тебя силой отнимают корабль? – подумал он вслух.

– А он деревянный или живой? Потому что я сомневаюсь, что у нас смогли бы отобрать наш живой корабль!

Скелли не допускала мысли о том, чтобы потерять «Смоляного».

– Такое пару раз случалось, матрос, как тебе следовало бы знать. Но я о подобном вспоминать не люблю.

Отвечая ей, Лефтрин не смотрел на нее: он наблюдал за тем, как пленники Рапскаля сбиваются в группу на берегу. Туда сходились другие хранители, на чьих лицах читались гнев и любопытство. Рэйн и Малта уже были здесь. Малта прижимала к груди свое похожее на тряпичную куклу дитя. Пленники изумленно уставились на хранителей: их вид удивил их не меньше, чем появление драконов. Однако Лефтрин заметил, что в основном хранители смотрят на Рапскаля, а не на незнакомцев, которых он привел в Кельсингру. Они изучали его, словно он был чужеземцем, и казались по-настоящему обескураженными поведением Рапскаля.

А Рапскаль расхаживал перед пленными взад и вперед, требуя, чтобы они встали поближе друг к другу. Но калсидийцы не собирались присоединяться к своим бывшим рабам. Наконец Рапскаль удовлетворился их строем и повернулся к хранителям.

– Вот они! – объявил он звучным голосом. – Они посмели вторгнуться на нашу территорию, чтобы проливать кровь драконов, забивать их, как скот, ради золота. Драконы победили их и судили. Те, кого сочли невиновными в нападении, будут отданы за выкуп. Другие будут работать на нас в поселке за рекой. Те, кто поднял руку на драконов, кто пролил их кровь или проявил по отношению к ним агрессию, будут казнены теми, кого они оскорбили.

Хранители хором ахнули, а пленники разразились кри-ками испуга и возмущения. Лефтрин окаменел от ужаса. – Казни?

Некоторые пленники кричали, что он обещал их помиловать и дать возможность прислуживать драконам. Один мужчина упал на колени, рыдая и восклицая, что его принудили и у него не было выбора. Лефтрин решительно подбежал к Рапскалю. Юноша скрестил руки на груди и непримиримо сжал губы.

– Мы не обязаны говорить нашим врагам правду! Я хотел, чтобы вы добровольно пригнали сюда захваченные нами корабли. Но человек, который поднял руку на дракона, не достоин ходить по этой земле, не говоря уже о том, чтобы жить среди нас. Поэтому вы умрете.

– Нет! НЕТ!!! – взревел Лефтрин.

Толпа смолкла, словно молчание принес ветер. Команда догнала своего капитана и застыла рядом с ним.

Потрясенные хранители цеплялись друг за друга, широко раскрыв глаза. Тимара, чья бледность была заметной даже под синей чешуей, напряглась. Она шагнула вперед и продолжила идти, двигаясь, будто марионетка на ниточках. Лефтрин предупреждающе вскинул руку, и она замерла. В глазах у нее ясно читалась мучительная боль.

– Торговцы так не поступают! – крикнул Лефтрин.

Рапскаль перевел взгляд на капитана – и в них сверкало возмущение от такого вмешательства. Но Лефтрин не отступил и сжал мощные руки в кулаки.

– Рапскаль, как ты можешь вещать подобное? Мы никогда никого не казним. Предоставь это Калсиде или развращенной Джамелии. Мы никогда не допускали рабства и не убивали, наказывая за проступки. Если они поступили нехорошо, накажи их. Оцени ущерб – и заставь их работать, пока он не будет компенсирован. Мы применяли изгнание и временную кабалу – тоже. Но не смерть! Откуда у тебя столь жестокие мысли? Кто позволяет драконам единолично решать судьбы людей?

На лице Рапскаля отразилось замешательство. Губы его дрогнули, и на мгновение на Лефтрина посмотрел растерянный парнишка.

– Но ведь так было всегда, разве нет? Разве нападение на дракона не каралось смертью? – спросил он с искренним недоумением.

Из его голоса исчезли все выразительные ораторские интонации.

– Рапскаль! Останься с нами! Прошу тебя! – Тимара неожиданно рванулась вперед и обняла его. – Не уходи. Смотри на меня, говори со мной. Ты Рапскаль! Не теряй себя!

Татс присоединился к ней, положив руку Рапскалю на плечо. К ним бросились Сильве и высокий Харрикин. Каждый из них прикасался к Рапскалю. Еще мгновение – и все хранители столпились вокруг Рапскаля, стараясь до него дотронуться и хоть как-то достучаться.

Лефтрин недоуменно взирал на них.

– «Не уходи»? – пробормотал он себе под нос.

– Ты был прав, дорогой, когда предостерегал его много недель назад. – Он вздрогнул от неожиданности и обернулся: рядом с ним была Элис. Ее серые глаза смотрели открыто. – Хоть он и Старший, но он увяз в камне памяти. Он не утонул, но воспоминания о чужой жизни затмили его собственные. Я знакома с мужчиной, который снова ожил в Рапскале, с Теллатором. Он был предводителем Старших в период войны с соседями. Он был горяч и люто ненавидел тех, кто сражался против драконов и его народа. – Она покачала головой. – Нам хочется думать, что Старшие всегда проявляли по отношению к другим мудрость и доброту, однако они произошли от людей. Старшие имели те же недостатки.

– Я должен защищать драконов! – воскликнул Рапскаль. Он обвел взглядом встревоженных товарищей и добавил: – А что нам еще делать с такими злодеями? Позволить им жить среди нас? Позволить и дальше строить против нас козни? Мне… не нравится убивать, Тимара. Ты же знаешь: из меня и охотник-то плохой! Но в этом случае – что нам делать?

Сгрудившиеся пленники почувствовали разногласия среди победителей. Одни умоляли хранителей проявить милосердие, а торговцы кричали, что судить их может только Совет. Трое попытались улизнуть, и только громкий рев Хеби пригвоздил их к земле. Красная драконица распахнула крылья и надвинулась на неудачливых беглецов, широко раскрыв пасть. Те поспешно нырнули в гущу толпы. Калсидийцы приготовились к бою, встав спина к спине. Даже лишенные оружия, они намерены были сражаться.