дну, пытались метнуть в «Арго» чем попало — копьем, мечом или камнем, — в яростной попытке повредить борт корабля.

К счастью, ни одно орудие не причинило судну вреда. А вот гребцы рисковали жизнью: даже на излете стрелы представляли для команды Ясона серьезную опасность. Киос хорошо это понимал, поэтому бросился прикрывать своим щитом ближайшего аргонавта на веслах. Его примеру последовали остальные. Одна часть команды образовала подобие заслона, чтобы другая могла грести. Нестор, Одиссей и еще пара аргонавтов, что умели обращаться с луками, продолжали вести заградительный огонь. Их руки дрожали от напряжения, однако усталость и малочисленность стрелки с лихвой восполняли умением. Среди самофракийцев было много убитых, тогда как аргонавты отделались лишь небольшими травмами. Оружие противника уступало в качестве и дальности — это спасало беглецов. Вражеские стрелы на таком расстоянии уже не способны были пробить щиты или дерево.

— Поверить не могу, что это происходит с нами, — прошептал Орфей, неосторожно перегнувшись через борт и глядя, как лучники на берегу в очередной раз готовились стрелять.

— А ну, убрал голову! — рыкнул на него Палемоний. И проворчал себе под нос:

— Почему людей всегда так тянет посмотреть на оружие, которым их собираются убить?..

Орфей расслышал его бормотание:

— Все мы склонны к любопытству. А я особенно. Тот, кто хочет стать хорошим сказителем, должен быть готов к риску…

— Спой потом про нападение птиц со стрелами вместо перьев или придумай еще что-нибудь пострашнее. Получится отличная история. А пока, ради Афины, заткнись и не высовывайся! — Палемоний, не удержавшись, толкнул певца ногой.

Благодаря слаженной работе гребцов «Арго» быстро отдалился от берега. Выстрелы прекратились, и лишь проклятия самофракийцев какое-то время продолжали разноситься над водой. Вскоре их заглушил плеск волн, а еще позже очертания острова начали заволакиваться синей дымкой. Асклепий незамедлительно начал хлопотать над ранениями товарищей. К Ясону подошел Нестор, устало потирающий натруженные руки:

— Следует ли опасаться погони?

— Не думаю. У них там полный переполох, да и потерь хватает. Впрочем, Даскил позаботится о том, чтобы навести порядок, — Ясон посмотрел на пилосца и улыбнулся. — Ты прекрасно постарался сегодня.

— Спасибо. Но мне не дает покоя осознание, сколько человек сегодня погибло или осталось калеками по моей вине.

Сказав это, Нестор вздохнул и невидящими глазами уставился куда-то вдаль. Предводитель аргонавтов мягко сжал его плечо:

— Не думай об этом. Если бы не ваши с Одиссеем старания, у нас хватало бы своих мертвецов.

— Как полагаете, что будет с Даскилом? — окликнул их Палемоний, выдергивая стрелу, прочно засевшую в щите.

— Надеюсь, он справится с кучкой головорезов. Мне нравится этот человек. Может, мы стали бы друзьями, встретившись в другом месте и в другое время…

Договорив, Ясон пожал плечами. Было заметно, что он не желал более касаться этой темы.

— Но теперь мы повинны в смерти его отца, каким бы злодеем тот ни был, — закончил Палемоний, который прекрасно все понял. Царевич кивнул в ответ.

— В любом случае я желаю ему удачи. Даскил помог нам, пусть и преследуя собственные цели. Интересно, увидимся ли мы еще раз?

Ясон не мог тогда знать, что это была их первая и последняя встреча. Однако в одном он был прав: сын Амика не унаследовал жестокости своего отца и действительно сумел изменить Самофраки в лучшую сторону. Но ему потребовалось много времени, и больше эта история не имела никакого отношения к аргонавтам.

Глава 14

Солнце щедро окрасило золотом Иолк и Пагассийский залив. День обещал быть жарким: марево висело в воздухе, делая расплывчатыми очертания гор, деревьев и разбросанных повсюду хижин. Несмотря на ранний час, каменная кладка уже ощутимо нагрелась. Однако жаре было не по силам поколебать царя Пелия — он оставался таким же невозмутимым, как и всегда.

Повелитель Иолка с самого утра прогуливался по южному крылу дворца, не обращая внимания на спешащую по своим делам прислугу. Для своего высочайшего положения одет он был сегодня крайне скромно и ничем не выделялся среди прочих жителей. Когда небесное светило начало опалять все живое и благоразумные люди попрятались в тени, Пелий направился в дворцовый сад. Безжалостная жара была ему нипочем.

Подойдя к виноградной лозе, царь коснулся сухих стеблей и поморщился:

— Почти вся погибла. Это лето ей не пережить.

— Вам стоит только приказать, и на этом месте вырастет молодая лоза, господин, — заметил один из охранников позади, украдкой смахивая со лба набухшие капли пота.

— Это будет уже другое растение. А старая лоза плодоносила, еще когда я был ребенком. Ее посадил Хирон. Таков был его подарок моему отцу в день вступления на престол Иолка.

Пелий на миг прикрыл глаза. Второй стражник, более молодой, подал голос:

— Вам будет недоставать его, повелитель?

— Не припомню, чтобы я просил рассуждать на темы, которые не относятся к вашим обязанностям, — мягко заметил Пелий. Сопровождающие мгновенно замолчали и вытянулись. Никого не обманул нарочито доброжелательный голос царя.

Перестав обращать внимание на изнемогающих от жары стражников, Пелий нагнулся и мягко провел рукой по желтой, пожухлой листве старой лозы.

— Без тебя мир стал беднее, учитель. Но ты прожил долгую и славную жизнь.

Его губы тронула улыбка, которую некому было заметить. Пелий вспомнил их последний разговор с Хироном. Старик выглядел совсем больным и весу в нем было, как в ребенке. Однако его ум до самого конца оставался ясным. Вместо того чтобы обсуждать свои немощи и жаловаться на жизнь, наставник спрашивал Пелия, что происходило в мире. Интересовался, не было ли новостей об «Арго», и сосредоточенно хмурился, когда царь делился вестями из других земель. Особенно его заинтересовало вступление на микенский престол юного Агамемнона, сына Атрея.

— Полагаю, ты сразу же послал богатые дары в Львиный город?

— Конечно. И лично проследил, чтобы они были роскошными. Только оскорбившихся Микен мне не хватает.

— Агамемнон обязательно унаследует от своего отца честолюбие и властность — такова их порода. Тебе стоит помнить об этом. Один хищник сменил другого, но прикармливать его придется по-прежнему.

— Потому я и выказываю Микенам свое расположение по любому поводу, но при этом держусь на приличном расстоянии.

— Вижу, мои уроки все-таки пошли тебе на пользу, — с удовольствием подметил старик. И прикрыл глаза, устав от разговора. В последнее время ему все чаще требовался отдых.

«Да, ты был прекрасным наставником, Хирон. Жаль, я оказался единственным, кто жадно внимал твоим рассказам. Тебе были хорошо известны и тайны земли, и суть человеческого духа».

Подумав об этом, Пелий ощутил неясное волнение в груди. Да что с ним было сегодня