До полудня они сидели в гостиной и разговаривали, а когда начался дождь, они смотрели, как капли падают на воду и как мокнут лодки ловцов омаров. Из сундука в гостиной Эвви достала шерстяное клетчатое одеяло и накинула его себе на ноги. Она заварила чай и показала Дину, как разводить огонь в дровяной печи, а также поделилась итогами своих неофициальных исследований о том, какие дрова горят лучше всего.

Дин взял любимую игрушку Вебстера, сделанную из старых футболок, которые Эвви связала вместе, и вступил с ним в длительную возню. С обеих сторон то и дело слышалось веселое, а иногда и грозное рычание. Эвви шлепнула Дина по локтю и сказала, чтобы он не мучил ее собаку, а Дин ответил, что у него с собакой соревнование. Наконец Вебстер совсем измучился и подошел к своему месту у дровяной печи.

Когда наступил вечер, Эвви налила себе бурбона и приготовила закуски. Они сидели на диванчике, положив ноги на кофейный столик, и слушали новый эпизод подкаста «Настоящее преступление»[257], за которым они оба следили. Дин, закатывая глаза, сетовал, что это дело никогда не раскроют, а Эвви, протягивая ему крекер с арахисовым маслом, говорила, что это не последняя серия.

Шоу закончилось, и Эвви предложила вывести Вебстера на прогулку. Они проделали длинный путь. Незаметно для себя они поднялись по тропинке, вышли на дорогу, а затем спустились в бухту и прошли к короткому мостику, соединявшему Калькассет с островом, где теперь жила Эвви. Водного пространства было так мало, что машины преодолевали мост буквально за пару-тройку десятков секунд, но если бы Эвви поговорила со всеми встречными на всех этих тропках, те сказали бы, что живут в Кеттл-Бей, как если бы это была деревушка. Эвви объяснила Дину, что на самом деле в заливе есть еще острова, до которых нельзя доехать на машине. До них можно добраться только на лодке или на пароме. Особенно ей нравился один островок, где были действующий промысел омаров и крошечный городок, который летом кишел туристами. Она сказала Дину, что как-нибудь возьмет его с собой, когда станет теплее. Пока они гуляли, Дин все время обнимал ее за плечи с той стороны, где не было поводка.

По возвращении домой Эвви уютно устроилась на диване, а Дин включил телевизор. Только услышав первые звуки, они сразу рассмеялись.

– Это, должно быть, бейсбол! – заметила Эвви.

– О, это не просто бейсбол, – ответил ей Дин. – Сегодня день открытия[258].

Она указала на приставку пультом дистанционного управления:

– Ты хочешь посмотреть это?

– Ты что, шутишь? Конечно, хочу знать, сколько очков[259] ты уже набрала.

Они посмотрели, а потом Дин рассказал ей, каких парней он знает, какой питчер, по его мнению, мог бы быть использован в первых двух весенних тренировочных стартах и какие нападающие изменили свои позиции с прошлого года. Иногда они останавливались, чтобы поцеловаться или перекусить. Дину казалось, что это просто идеальный способ смотреть игру.

За столом они поели, только когда на улице стемнело. Эвви рассказала, что ей осталось всего две недели до начала работы с Нонной. За это время она добавила несколько клиентов, которым требовалась расшифровка аудиозаписей, и по несколько часов в неделю занималась бумажной работой для Бетси, с которой подружилась, когда покупала дом. Это было еще не совсем то, чего она хотела, но все-таки это уже была работа, которая позволяла ей оплачивать ипотеку своими собственными деньгами.

Они перемыли гору посуды в раковине, а затем вернулись в комнату с большими окнами и опустились в большие кресла, где могли насладиться спокойствием и мерными звуками того, как вода шлепает по лодкам. Отец Эвви построил для Вебстера маленький огороженный двор. Стоя в открытой двери, чтобы позвать собаку гулять, она почувствовала, как Дин обнял ее за талию. Он прошептал ей на ухо, что хочет продолжить в ее комнате, и она засмеялась. Вебстер пошел гулять, а Эвелет повела Дина по коридору в спальню, где он сразу заметил, что у нее новая кровать. Не та, в которой она спала со своим мужем, и не та, в которой она спала с ним. В этой совсем узкой кровати она спала только одна, не считая, конечно, Вебстера, хотя ему категорически не полагалось этого делать. Но попробуй объясни это щенку.

Они поцеловались, и когда Дин отпустил ее, то увидел, что ее глаза немного слезятся. Взяв ее за плечи, он спросил, что это было и уверена ли она, что все в порядке. Но она тут же усмехнулась и сказала, что все хорошо, хотя Дин видел, что это вовсе не так.

Он снял рубашку, а она стянула через голову белый свитер. Все душевые ритуалы были пропущены. Она знала, что была немного потной, но Дин, казалось, не заметил этого. Он сам тоже был потным после прогулки, но это не помешало ей чувствовать, как ее суставы расслабляются, когда он целовал ее. Она чувствовала притяжение к нему.

Он пробормотал, что скучал по ней, а когда она ответила, что тоже скучала по нему, ей показалось, что ее голос прозвучал шепотом, который никто другой не смог бы услышать даже с расстояния в шесть дюймов, как будто она прошептала это для себя. Дин меж тем тихо посапывал, и она продолжала слушать его дыхание.

Позже, когда они проснулись, оказалось, что они лежали так близко лицом друг к другу, что даже делили одну подушку.

– Что же нам теперь делать? – спросила она. – Не прямо сейчас. Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Эвви, у меня все хорошо в Нью-Йорке.

У нее свело живот.

– Мне нравится моя квартира. Мне нравится тренировать. Мне нравятся клиники и нравится жить рядом с парнями, которых я знаю всю свою жизнь. Я люблю город, мне нравится делать кучу прочих разных вещей. И хотя я скучал по тебе – а я очень скучал по тебе, я там очень счастлив.

Единственным, что смогла сказать Эвви, было «ах». То, что они лежали в почти темной комнате, ее даже радовало. Она представляла себе, как плохо сейчас выглядит, и не хотела, чтобы это он видел.

– И я думаю, что у тебя тоже все хорошо, – продолжил Дин. – Этот дом чертовски хорош. Ты же живешь на воде. Ты там, где тебе нравится быть. И эта собака просто отличная.

Эвви слегка улыбнулась. Этого она не могла отрицать.

– И похоже, ты помирилась с Энди.

– Ну, – протянула она, – все не так, как было прежде. Мы видимся теперь далеко не каждую неделю. Мы не общаемся каждый день. У него есть дети, он с Моникой, он занят. Но я уже привыкаю к этому. Мой психотерапевт называет это печалью по первому звонку.