защищающей от холода, в отличие от кафтанов, что надеты на мальчиках. Ей отсюда была заметна пуховая изнаночная обивка.

— А что не так с платьем? — не понимая происходящего, улыбнулся парень. — Как по мне, то очень красивое. Уж лучше, чем то, что выбрала Светлана. Она в нем похожа на лакомый кусочек для вороны. Того и гляди — украдут.

Он нелепо улыбнулся, но тут же изменился в лице, едва увидел Каза.

— Пусть девчонки прихорашиваются, пока есть время. А мы подождем их у входа в бальный зал.

— Хорошо, — скучая, согласился Морозов, бросая последний взгляд на светлую комнату. Но на их уход никто не обратил должного внимания, каждая девушка занялась собственными мыслями.

Когда они, наконец, дошли до бального зала, по коридорам продолжали носиться ученики Черногорья. Каждый был в начищенном парадном кафтане, в цвете своей семьи.

— У тебя большие проблемы, — со знанием дела пропел Власов, все еще отходя от увиденного. Рано или поздно это должно было произойти, но не таким образом, и уж точно не сегодня.

— Проблемы серьёзнее пропажи Жрицы и неизвестной армии на землях Севера?

— Не в таких масштабах, конечно. Но да, серьёзные.

— Боюсь, этим вечером я не хочу решать никакие проблемы, Влад. Это последняя ночь перед тем, как мы… Я хочу провести Солнцестояние в кругу семьи и друзей, пока у меня есть эта возможность.

Власов оставался непреклонным.

— Светлана надела особые цвета дома Морозовых, точнее её платье — это громкое заявление всем.

Каз похолодел, то ли виною было замершее сердце или заявление Волковых. Хуже всего, что он понимал, что такой исход событий очень даже возможен, а еще это было согласовано между семьями и Зимним советом. Ему пришлось досчитать до десяти, прежде чем дыхание пришло в норму, и голова прочистилась.

«Синий и золотой» — взмолился он на традиционные цвета его рода. Но этим заявление не сделаешь. Эти цвета на балу были равносильны учебной форме Черногорья.

— Белый и золотой, — закончил Власов. Безнадега наполнила коридоры. Две могущественные семьи рано или поздно подняли бы вопрос о женитьбе, тем более, что их объединяет намного большее, чем статус и богатство.

— Он мне не поверил. Даже после всего, что я рассказал…

Влад похлопал друга по плечу. Но, разве это могло помочь? Слух о брачном союзе Морозовых и Волковых давно бороздил города Подгорья, но слухи оставались слухами. Каз надеялся на то, что у его семьи не появятся такие мысли, особенно тогда, когда он узнал, что один из Волковых является предателем. Именно они помоги схватить его и Зарину в Подгорье.

— Еще не все потеряно, — прошептал Власов, оборачиваясь на звук шагов в коридоре. Через секунду показалось ярко оранжевый сарафан Веледары.

— Я попробую выяснить все у деда, пока рано волноваться, — Морозов тоже заметил появление девушек и добавил уже тише. — В любом случае, это не повлияет на наши планы.

Веледара улыбалась, сверкая так ярко, что даже темные коридоры приобретали не такой мрачный цвет. Зарина же, напротив, поджав губы, шла прямо, смотря в одну точку перед собой. Каз сразу понял, что настроение девушки находилось где-то на дне Багрового моря.

— С каждой минутой вы все прекраснее, — улыбнулся Влад, будто секундой назад не обсуждал насущные проблемы.

— Верно, — хитро ответила Вельда и подмигнула ему. — А еще, с каждой минутой, мы пропускаем все самое интересное! А я слышала, что сегодня обещали нечто грандиозное, так ребята помладше сказали. — И, не теряя времени, она обхватила его локоть, что-то при этом весело щебеча о празднике, двигаясь в сторону открытых дверей. Озерной колдунье только и оставалось смотреть в спины друзей, пока в её душе происходило сражение, о котором не догадывался никто в целом замке.

— Не хочу туда идти, — призналась она, делая несколько шагов назад, закрывая глаза, чувствуя, как слезы подступаю активнее прямо на пороге большого празднества. Старые раны дали о себе знать знакомой болью.

— Почему? — удивился Каз. — Если это из-за взглядов, то не стоит обращать на них внимания. Некоторые из нас не могут принять того факта, что Гнездец распахнул двери для озерных ведьм.

Колдунья открыла глаза, смотря на него с такой болью, что у него защемило сердце. Он мог поклясться всеми драгоценностями рода, что сделал бы все, чтобы она улыбалась. Дело было явно не в косых взглядах.

— Думаешь, я не догадалась, что хотел сказать твой дед, дав мне это платье? — её взгляд коснулся нескольких девушек и юношей, одетых в холодно-красные одежды. — У каждой семьи есть свои цвета, не так ли?

Каз кивнул.

— Цвета Морозовых синий и золотой. Цвета Волковых белый и голубой, цвета дома Влада красный и черный…

— Да, все верно. Но, что ты…

— Я не принадлежу ни к одному роду, Каз, — почти выкрикнула она. — Моя мать бросила меня на болоте. Семья отказалась от меня, лишь потому, что я не была похожа на остальных. У меня не осталось ничего от них, даже фамилии, — одинокая слеза скатилась вниз. — Цвет платья — серый. Он означает, что я не просто не принадлежу к какому-то семейству, он означает, что я отвергнута всеми.

Серый — цвет пустоты.

О непростом характере своего деда Каз знал не понаслышке. Но о таком, он не мог даже подумать, что король Севера сможет так гнусно поступить. Это слишком, даже для него.

— Я бы хотел принести извинение от всего нашего рода, но, боюсь, что они не помогут. И у меня нет в шкафу ни одного женского платья, хотя, можно спросить Влада…

Зарина улыбнулась, Каз счел это маленькой победой, а потом вдруг посерьезнел.

— Слушай, я не могу окрасить платье. Но могу попробовать сделать кое-что другое.

Аккуратно Каз убрал длинные волосы с её плеч, наблюдая, как быстро бьётся жилка на шее и как распахиваются глаза. Кончиками пальцев, еле касаясь, на уровне одних лишь ощущений, он провел линию от основания шеи, до самых запястий. Под его прикосновениями расплывались морозные узоры. Наитончайший слой инея играл на свету, переливаясь всеми цветами радуги.

Зара ахнула, когда почувствовала секундный холодок, расплывающийся по коже, а потом странное тепло окутало её. Сейчас она сама сверкала, как бриллиант, изнутри и снаружи.

— Теперь ты похожа на ледяную принцессу. А еще, это должно защитить от холода, — Морозов оглядел свое творение, восхищаясь увиденным. Та самая тонкая красота раскрылась перед ним.

— Я не знаю, что сказать, — призналась она, все еще смотря на парня в упор. — Сегодня твой День рождение, а ты делаешь мне такой подарок.

— В Гнездеце не принято праздновать День