— Но это же ответственность! Долг...

— Справитесь. Вместе уж точно.

Большая рука мельника сжала узкую ладошку рыжей, и девушка выдохнула.

— Ладно... Вместе может и справимся. По крайней мере, попробуем, — она повернулась ко мне и прищурилась. — А как свиток у деревни оказался? Мы же в горах его вместе спрятали?

— Перепрятала. Когда сюда вернулась, и Аська рассказала обо всем, что в замке творится.

— И Макар не знал?

— Не сказала. В лучшем случае, не позволил бы отдать его. Вы вон тоже сегодня меня убить готовы были.

— Ну не убить. Мы же не звери, — Тимофей хмыкнул и повернулся к охотнику. — К слову об ответственности. О каком долге говорил тогда в замке Градияр?

Никита вздохнул, собираясь с мыслями, и постепенно начал выдавать друзьям историю, которую частично рассказал мне в медпункте после ранения стрелой.

— Пришел к князю, потребовал прекратить истязать деревни, снизить поборы... Князь в отказ, хотел казнить. А Градияр его уболтал. Мне предложил помочь, мою деревню обещал в покое оставить, если три раза услугу ему окажу.

— И ты на это согласился? — раскрыла глаза Даша.

— Я тогда не знал, что он колдун. Подумал — что с меня взять? Нет ведь ничего. Жеребенок только один и изба старая, пустая. Вот и согласился. А когда вызвал меня к себе Градияр, — мужчина злобно сжал зубы. — Обратил волком и вместе со стаей своей на людей натравил. На другую деревню, которая присягнуть ему отказалась. Видел своими глазами всё, что творю, а сделать ничего не мог.

Былое веселье тут же стихло. Мы с серьёзными лицами слушали рассказ Себастьяна и молчали.

— Уже потом, когда понял, что колдун задумал, отказался. Сказал, не пойду больше с его стаей. Думал, разозлится, убьет. А он меня просто отпустил.

— И всё? — удивилась Дарёна.

— Не всё. Пока домой возвращался, колдун и туда волков своих пустил. Некого спасать было, как ни старайся. Вот и сбежал тогда подальше. Спрятался в лесу, пока вы мой дом не нашли. Вот об этом долге он и вспомнил.

— Сволочь какая! — в сердцах выкрикнула девушка. — Да я бы его сейчас оживила и заново придушила, подлеца!

— Поосторожнее с желаниями, — шепнула я, разглядев на окне сидящую кукушку.

Дашка обернулась и хихикнула, а с ней и остальные.

— Самое главное, что теперь колдуна нет, — продолжила я, прямо глядя на Никиту. — А значит, и колдовства его. И теперь никто никому ничего не должен, и ни в чем не виноват.

Мужчина ответил мне благодарной улыбкой, и помещение избушки бабы Нюры снова наполнялось радостью.

— О том, что было здесь, рассказывать нельзя. О ключе и подавно! — сказала баба Нюра строго. — Это всем понятно?

Четверо кивнули. Только звери хлопали глазами, глядя на бабку. Та продолжила:

— А будете болтать, я вас таким зельем напою, что и вовсе языком ворочать не сможете, — она задумалась. — Хотя... Кто вам поверит. Вы ж хряк с козлом.

Снова смех, обиженные моськи зверей и гомон. За дверью послышались тыжелые шаги и сопение. Дверь бесцеремонно распахнулась, и на пороге вырос чернобородый Макар. Сердито глянул на нас, шагнул внутрь.

— Сидят они, чаи пьют. А я их по всей деревне ищу. Хоть бы указатели поставили, где вас искать. Дорогу спросить не у кого. Все, как огалделые носятся, про какой-то забор причитают. Дурдом!

— Что с Назаром? — тут же спросил Тимофей.

— Эти тоже странные. Орали благим матом и убегали так, что еле догнали. Скрутили всех, сидят ждут, что с ними сделают теперь.

— Выгнать их взашей из Долины. Чтоб духу здесь не было, — распорядился Тимофей. — И накостылять напоследок.

— А если вернутся? — засомневался Макар.

— Не думаю, что вернутся, — давясь от смеха, отвечала я. Вместе со мной хохотали и остальные, кто видел ужас в глазах назаровцев после того, как они во мне признали ведьму. Во всеобщем веселье появление Добромира мало кто заметил. Кроме Нюры.

— Ооо, и ты притащился, мухомор трухлявый, — буркнула старуха.

— Да уж не по твою душу, ведьма. Сорок лет тебя не видел и ещё бы столько не глядеть.

— Ну так и не гляди. Ищь вытаращился. Глаза не поломай.

— Да коли б не колдун, я бы твою холупу и дальше стороной обходил!

Молча глядя на эту ссору, мы даже не знали, как на неё реагировать. Нервно хихикнув, Дарёна подала голос:

— Кто-нибудь понимает, что здесь происходит?

— А что тут понимать! — срывающимся голосом ответил Добромир. — Жена это моя. Довела, курва. Ушёл в лес жить, так нет...

— Сам припёрся. Никто тебя не звал.

— Сам пришёл, сам и уйду. Уже голова от твоих воплей разболелась.

— Капелек тебе накапать? — прищурилась ехидно бабка.

— Накапала уже однажды. Спасибо. Неделю по деревне невидимых гусей ловил...

Я смеялась до колик в животе над этой парой. Вместе со мной хохотал охотник, Тимофей, Макар, заливалась смехом Дарёна, истерично верещали звери.

— Садись, плешивый. Чаю тебе налью, — буркнула бабка и принялась заталкивать в чашку листы смородины. Старик, покосившись, уселся с нами и, когда Нюра с напускным недовольством поставила перед ним напиток, втянул носом аромат.

— Помнит, карга старая, какой чай люблю, — он улыбнулся, подмигнул нам и, лицезрея краснеющие щеки ворчливой бабки, мы снова начали хихикать. Впервые за всё время нам всем удалось вздохнуть спокойно. Без страха, сомнения, боли. Победили, теперь уже точно. Колдун повержен, а впереди всех нас ждет новая, счастливая жизнь.

Я потянулась, растягивая затекшие ото сна мышцы. Поёжилась и спрятала под одеяло озябшие щиколотки. Вставать не хотелось совершенно. Лежала так, с открытыми глазами, слушая треск горящих в камине поленьев и ощущая носом слабый запах дыма. Смотрела на рыжее пламя и выстраивала в памяти события последних месяцев.

Жизнь изменилась кардинально. Причем, для всех.

Колючая стена вокруг Нюркиного луга пала, а жители теперь имели возможность беспрепятственно перемещаться по Долине. Сама деревня стала открытой для всех желающих, но тайна ключа всё же так и осталась тайной. Пока.

После свержения колдуна, его человеческое войско смылось бесследно, унося с собой угрозы и страх. Мы не боялись, что они вернутся за ключом после увиденного. Едва ли кто-то из них осмелится глотнуть из родника, который так легко и быстро уничтожил сильного колдуна. Да и чёрная ведьма ещё долго будет сниться каждому назаровцу в кошмарных снах.

Чёрное колдовство рассыпалось вместе с тем, кто его создавал. Больные жители в тот же миг избавились от гнета, кожа их начала розоветь, а глаза вновь обрели цвет, полученный при рождении. При незначительном уходе каждый из «зараженных» оправился, набрался сил. Даже лежачий, умирающий мужчина всего через каких-то пару недель сам сумел встать.