– Надо бы потушить, – сказал кто-то встревоженно иосекся. Великий князь восхищенно молчал, а выскакивать со своим мнением раньшеего считалось нарушением этикета.

– Безусловно, надо потушить, – подтвердилЗасядько. – Огонь может перекинуться дальше… – Больше всего онопасался, что из-за пустякового пожара могут отложить испытания. – Пошлитетуда двух-трех рабочих с лопатами.

Васильев, опомнившись, повернулся к группе младшихэкспертов:

– Вызовите рабочих!

Константин, быстро взглянув на него, спросил вполголоса:

– Почему не вызвали заранее?

Васильев виновато залепетал что-то о нерадивых помощниках.«Ясно, – подумал Засядько. – Ждал, что все кончится провалом. Нупогоди же!»

– Господа, – сказал он, – имею честь предложитьвам посмотреть на действие фугасной ракеты.

Он поджег стопин второй ракеты. На этот раз все следили заего действиями уважительно. Ракета взвилась, быстро прочертила небо и упала натом краю полигона. Кто-то ахнул: видно было, как там взлетели комья земли, адва манекена рухнули будто подкошенные. У третьего слетела голова.

– Осколочная! – сказал Константин восхищенно. –Будет работа портным!

– И Киндосу, – добавил кто-то.

Константин засмеялся, и все засмеялись. Бездарный скульпторКиндос, чтобы как-то поправить свои дела, принял заказ на поставку гипсовыхманекенов для офицерского клуба. Потом, изрядно поковырянных пулями, их сдавалина полигон для пристрелки солдатских мушкетов.

– А теперь, милостивые государи, – объявилЗасядько торжественно, устанавливая на верстаке все шесть ракет, –взгляните на одновременный запуск. Таким образом ракетчик сможет вести залповыйогонь.

С яростным грохотом и шипением шесть дымных струйпрочертили небо, словно вспахали гигантским плугом его безмятежную голубизну.В верхней точке полета траектории ракет стали расходиться: сказалосьнеравномерное истечение струи газа, но все равно ракеты упали настолько близкодруг к другу, что Константин восхищенно крякнул и стукнул себя кулаком по боку,а в толпе экспертов раздались восклицания.

Жомини заговорил первым:

– Просто здорово! Ударная мощь ваших ракет не знает равных.Пожалуйста, остановите запуск. Пусть самым тщательным образом замерят дальностьполета.

Засядько поклонился.

– Главная особенность моих ракет, – сказал он, –не в ударной силе или дальности полета, хотя и эти показатели важны. Имея честьучаствовать в Итальянском и Швейцарском походах генералиссимусаСуворова… – краем глаза он видел, что великий князь выпятил самодовольногрудь и молодецки расправил усы, – я слыхал, как он говаривал: «Гдепройдет олень, там пройдет и солдат». Перефразируя его, можно сказать: «Гдепройдет олень, там пройдет и солдат с ракетами».

Он взглянул на Васильева. Тот покосился на великого князя игромко изрек:

– Столь малые размеры и колоссальная мощь вашего чудадостойны удивления. Можете быть уверены: эксперты поддерживают ваш проектсоздания боевых ракет. Мы будем рекомендовать ваше изобретение для дальнейшегоизучения и опробования.

– Какие еще опробования? – спросил Засядько, медленноналиваясь злобой. – Разве это были не опробования?

– Опробования, – ответил Васильев успокаивающе. –Теперь же мы направим вас в армию, чтобы свое мнение высказали и авторитетныевоеначальники…

«Господи, – подумал Александр тоскливо, – могучаяРимская империя рухнула с возникновением чиновников. Эти отправят к чертуимперию Российскую. Меня явно пошлют к какому-нибудь родовитому балбесу, укоторого вместо ума длиннющая родословная, как у породистой собаки. Командныедолжности остались за родовитыми, боевые офицеры с окончанием войны оттесненына задний план…»

К ним подбежал молоденький офицер, на плечах которого,как крылышки Амура, трепыхались непомерно большие эполеты.

– Две тысячи… восемьсот восемьдесят восемь саженей! [5] – воскликнул он, с трудом переводя дыхание.

Кто-то всплеснул руками. Константин загоготал. Он, как иостальные члены комиссии, знал, что исполинские ракетные пушки Конгрева могливыбросить ракету лишь на семьсот семьдесят саженей.

– Зафиксируйте! – распорядился великий князьвластно. – Немедленно зафиксируйте. Нет, лучше я сам промерю. Этопотрясающе…

Он выхватил шнур у остолбеневшего офицера и пошел черезполигон. Эксперты почтительно и выжидающе смотрели на великого князя, готовыеброситься выполнять любое его желание.

– Запустим остальные! – воскликнул вернувшийсяКонстантин. Он отстранил Засядько. – Не-е-е-ет, брат, погоди, ясам подожгуфитиль! Все ты да ты, дай и мне потешиться!

Дорога была ровной, конь скакал бодро, и Засядько отдалсядумам о предстоящем испытании. Затем мысли его обратились к Барклаю де Толли,который в войне с французами проявил незаурядный талант полководца и успешноосуществил отход и соединение двух крупных русских армий. Наполеону так и неудалось навязать ему генеральное сражение и разбить русское войско. Однако впридворных русофильствующих кругах сразу же заговорили об измене шотландца…

Федор Глинка в свое время писал Александру:

«Мудрый главнокомандующий, проведший армию от Немана доСмоленщины… не дал отрезать у себя ни малейшего отряда, не потерял ни одногоорудия, ни одного обоза, этот благоразумный вождь, конечно, увенчаетпредначатия своим желанным успехом».

Однако коварные интриги придворных генералов сделали своечерное дело. Барклай де Толли был отстранен от должности военного министра и откомандования русской армией. Во главе ее стал наконец-то русский –светлейший князь Голенищев-Кутузов.

Засядько вспомнил Бородинскую битву, как во главе отважнойгорсточки летел с обнаженной шпагой фельдмаршал армии Барклай. Это о нем будетнаписано стихотворение Пушкина «Полководец»:

Ты был неколебим пред общим заблужденьем;

И на полпути был должен наконец

Безмолвно уступить и лавровый венец,

И власть, и замысел, обдуманный глубоко, —

И в полковых рядах сокрыться одиноко.

Там, устарелый вождь, как ратник молодой,

Свинца веселый свист заслышавший впервой,

Бросался ты в огонь, ища желанной смерти…

– Но-но, буланый! – прикрикнул Александр на коня,стараясь отогнать невеселые думы.

Он пришпорил коня и помчался навстречу ветру. Свежий воздухприятно холодил разгоряченное лицо. К полудню он догнал высланную впередтелегу с ракетным оборудованием. Василь неодобрительно косился на гарцующего наконе полковника. Дескать, с какой стати трястись в седле, когда можнопреспокойно дремать на сене до самого Могилева?