достигнуть митрополичьей кафедры; он только предупреждает о непостоянстве и шатости малороссийских жителей вообще. Коварный Брюховецкий, наоборот, уже подкапывается под Мефодия, находя его преданность Москве неудобной для своих стремлений к увеличению гетманской власти и своему личному обогащению. Он лицемерно изъявляет желание, чтобы на киевскую митрополию было поставлено лицо из московского духовенства; между тем втайне дает знать, что киевские монахи находятся в сношении с Тетерей, а старица Ангелина, которая учит грамоте дочь Мефодия, передает Тетере и полякам все, что услышит от своей ученицы. Он жалуется тоже на медленность князя Ромодановского, который не спешит с ним соединиться. «Приход королев на Украйну дело великое, – пишет он киевскому полковнику Дворецкому, – от них ничем не откупишься, а я своей лысой головой силы неприятельские не сдержу». Из Москвы дьяк приказа Тайных дел Башмаков привез подарки казацкой старшине; но в то же время потребовал от нее новой подписи переяславских статей, на которых присягал Юрий Хмельницкий. Гетман и старшина отговариваются военным временем, разорением страны и разделением ее после Юрия на две части. Особенно им не нравятся статьи о сборе городских и земских доходов в царскую казну и на жалованье Войску Запорожскому, так как эти доходы гетман и старшина обращали в свою пользу. 19 ноября, однако, на съезде в Батурине они подписали статьи. Но Башмаков продолжал предъявлять разные требования; между ними главное и обычное место занимало крепостное право, то есть обязательство впредь не принимать в малороссийские города московских служилых людей, боярских холопей и крестьян, а настоящих беглецов сыскивать и отправлять на прежние места; далее требовалось сделать перепись казакам, мещанам, крестьянам, их землям и угодьям, а также всем арендам и торговым дворам для обложения их оброком, запретить малороссиянам ездить в московские земли с вином и табаком, выдавать хлебные запасы на прокормление московским ратным людям в Малороссии и прочее.

Нашествие короля между тем началось.

Ян Казимир успел собрать до 40 000 коронного войска вместе с казаками гетмана Тетери; к нему должно было присоединиться вспомогательное татарское полчище. С королем шли лучшие польские военачальники, каковы, кроме коронного гетмана Потоцкого, Чарнецкий и будущий король Ян Собеский. С ним же должны были соединиться литовские гетманы Сапега и Пац. После покорения всей Украйны Ян Казимир грозил идти на самую Москву. Но там знали о надвигавшейся опасности и, в свою очередь, придвинули к юго-западным границам войска, которые только можно было собрать; начальство над ними вручили Якову Куденетовичу Черкасскому с товарищи. На Украйне с гетманом Брюховецким соединился известный белгородский воевода князь Григорий Григорьевич Ромодановский.

Под Ржищевом польское войско перешло Днепр. Время года было выбрано неудачно для похода. Наступил уже ноябрь месяц, и стояла ненастная погода. Приходилось двигаться по глубоким черноземным грязям и топким болотистым местам; надежда найти достаточное продовольствие в плодоносной Украйне была обманута, лошади падали от бескормицы; жители, вместо ожидаемой покорности, враждебно относились к полякам; а союзные татары своей страстью к разорению и полону еще более возбуждали украинцев против поляков. Эти хищные союзники оказали им мало помощи, потому что встретили тут своих степных соперников, еще более свирепых и диких – калмыков. Около того времени поступившие под высокую руку московского государя калмыки прислали несколько тысяч своих наездников на помощь царским казакам. Эти темно-желтые устрашающие своим видом наездники искусно действовали стрелами, а еще лучше копьями, они особенно наводили страх на крымцев тем, что не давали пощады и не брали пленных, а убивали всякого попавшего в их руки. Татары в первое время так их боялись, что при встрече с ними не выдерживали и обращались в бегство. Притом Серко и Косагов с запорожцами и калмыками сделали набег на Крым, чтобы отвлечь татар, и действительно, часть последних вскоре оставила своих союзников и поспешила на защиту собственных улусов. Несколько незначительных городов (в насмешку называемых «курятниками») вначале сдались полякам; но тем окончились их успехи. Другие города, лучше укрепленные и вооруженные, пришлось брать осадой или приступом и терять много людей; а Ромодановский и Брюховецкий, по указу из Москвы, отступили к Путивлю; но постоянно тревожили неприятели мелкими отрядами, которые перехватывали партии фуражиров. Король дошел до Остра на Десне и здесь на некоторое время остановился. В январе 1664 года он двинулся далее и подступил к Глухову; французские инженеры, находившиеся в польской службе, тщетно обстреливали эту неважную крепость (отнесенную к разряду «курятников»); ее земляные валы, политые водой, покрылись ледяным слоем, по которому скользили ядра; а засевший в ней казацкий гарнизон мужественно отбивал отчаянные приступы; его одушевлению и стойкости немало содействовали своими увещаниями глуховские священники, с протопопом Иваном Шматковским во главе. Король упорствовал; Чарнецкий сам ходил на штурм, но крепость устояла. Пришло известие, что на помощь ей двигается гетман Брюховецкий с князем Ромодановским, а запорожский кошевой Серко вошел в Западную Украйну и успешно возмущает ее против короля. Последний со стыдом отступил от Глухова и двинулся на север; тут соединилось с ним литовское войско, предводимое Пацем и Полубенским. Затем следовали бесплодный поход Полубенского в Карачевский уезд и неудачная попытка самого короля на Новгород-Северский; мещане и казаки, убеждаемые пребывавшим здесь епископом Лазарем Барановичем, сохранили верность царю и усердно помогали московскому гарнизону выдержать осаду и бомбардировку города. Наступила оттепель и весенняя распутица. Ян Казимир, теснимый полками Ромодановского, Хлопова, П.В. Шереметева и Брюховецкого, отступил на Кричев и Могилев, а в мае воротился в Вильну. Куденетовича обвиняют в том, что он не умел совершенно уничтожить польское войско. Во всяком случае, широко задуманное, но плохо и не вовремя исполненное нашествие Яна Казимира на Восточную Украйну окончилось полной неудачей. Успеху обороны, как видно, много помогало местное православное духовенство. Кроме епископа Мефодия, Лазаря Барановича и глуховского протопопа Шматковского, в эту тяжелую годину выдвинулся еще нежинский протопоп Симеон Адамович, который не ограничил свою деятельность одним Нежином, а рассылал вообще по Украйне письменные увещания, чтобы горожане и казаки не склонялись на королевские прелести (т. е. льстивые грамоты).

Правобережное православное духовенство также старалось вновь возбудить движение против поляков и тем именно способствовало успеху Серка во время его вторжения в южную часть Западной Украйны. При его приближении местные горожане сами принимались истреблять ляхов и жидов. На сторону царя перешли полки Браславский и Кальницкий, поднестрянские города Могилев и Рашков, Уманский повет и прочие. Соединясь с Косаговым, Серко осадил Чигирин, где заперся Тетеря; а гетман Брюховецкий вместе с воеводой Скуратовым осадил Канев. Во главе правобережного духовенства, возбуждавшего противопольское движение, стал, по-видимому, сам новый митрополит Иосиф Тукальский. В мае 1663 года