ним стоял большой чан цвета соевой подливы, внутри него размокало гаоляновое зерно. Дедушка давно уже слышал, что члены «Железного братства» едят гаолян сырым, а сейчас наконец увидел это воочию. Каждый член братства получал у Черного Ока плошку сырого гаоляна, с урчанием заглатывал его, а потом подходил к столику с жертвоприношениями, брал по очереди лапу обезьяны, копыто мула и петушиный череп и натирал лысину.

Когда церемония подошла к концу, к белому цвету солнца уже примешивался красный. Дедушка прицелился в картину, выстрелил и пробил дырку на лице старика, сидевшего верхом на тигре. Стройные колонны рассыпались, через миг члены братства очнулись, кинулись к дедушке и окружили его со всех сторон.

– Ты кто такой? Смелый, как грабитель! – громко принялся браниться Черное Око.

Дедушка отошел к стене, дымящимся стволом пистолета сдвинул старую шапку, открыв лицо, и сказал:

– Твой предок, Юй Чжаньао!

– Не помер, что ли?

– Сначала хочу тебя мертвым увидеть!

– Хочешь меня из этой своей пукалки убить? Братья, несите ножи!

Один из членов «Железного братства» принес нож, каким режут свиней. Черное Око задержал дыхание, потом подал знак. Дедушка увидел, что острый нож рубанул по голому животу Черного Ока словно по твердой древесине, послышался глухой удар, а на коже остался белый след.

Члены «Железного братства» снова принялись нараспев произносить заговор:

– Железная голова, железные плечи, железная душа… О, покровитель на тигре, скорее дай нам наказ…

В глубине души дедушка удивился, он не думал, что в мире есть люди, которых не берут ни нож, ни пистолет. И тут ему пришло в голову, что в заговоре братства перечислены все части тела, кроме глаз.

– А глаз твой может задержать мою пулю? – поинтересовался дедушка.

– А твой живот может выдержать удар моего ножа? – парировал Черное Око.

Дедушка понимал, что его живот не выдержит удара острого ножа, которым режут свиней, но у Черного Ока глаз не выдержит пули.

Члены братства внесли в большой зал оружие – ножи, винтовки, пики и мечи – и кровожадно поглядывали на дедушку.

Дедушка знал, что в его маузере всего девять патронов и после того, как он пристрелит Черное Око, братья, словно собачья свора, накинутся на него и порубят, превратив в мясную подливу.

– Что ж, Черное Око, я вижу, ты тоже человек выдающийся. Оставлю я тебе твои зенки. Но ты мне выдай эту шлюху и считай, что мы квиты!

– А она тебе кто? Ты ее покличешь, она отзовется? Ты ее официально брал в жены? Вдова – что пес без хозяина: кто кормит, тому она и принадлежит. Если ты такой сметливый, то катись побыстрее и не вини потом за бесцеремонность.

Дедушка поднял пистолет. Члены братства тоже взялись за оружие, которое засверкало холодным блеском. Глядя, как они невпопад шевелят губами, произнося заговор, дедушка подумал: жизнь за жизнь!

В этот момент из-за толпы раздался холодный смех бабушки. Дедушкина рука с пистолетом безвольно опустилась.

Бабушка с отцом на руках стояла на каменной лестнице, купаясь в лучах заходящего солнца, и все ее тело светилось. Волосы ее были гладкими и блестящими, на лице играл легкий румянец, глаза сияли. Бабушкина наружность была ему одновременно мила и ненавистна.

Дедушка процедил:

– Шлюха!

Бабушка без капли вежливости ответила:

– Похотливый осел! Хряк! Подлец! Только и можешь, что спать со служанками!

Отец поднял пистолет.

– Ну давай, убей меня! А заодно и сына!

Пистолет снова безвольно повис.

Дедушка вспомнил огненно-красный полдень в изумрудно-зеленом гаоляновом поле, вспомнил черного мула, увязшего в грязи перед окном, и представил это белоснежное тело лежащим в объятиях Черного Ока.

– Черное Око, давай померяемся силами один на один, это будет смертельная схватка – как говорится, или рыба помрет, или сеть порвется. Буду ждать тебя за околицей у речки.

Дедушка сунул пистолет за пояс, распихал остолбеневших членов братства и, не глядя на бабушку, лишь бросив взгляд на отца, широкой походкой пошел прочь.

Он ступил на берег Яньшуйхэ, над которым клубился белый пар, скинул с себя ватную куртку, бросил пистолет, завязал пояс поплотнее и стал ждать. Он знал, что Черное Око не может не прийти.

Мутные воды реки отражали золотистый свет, будто матовое стекло. Низкая и густая трава стояла навытяжку.

Пришел Черное Око.

Бабушка с отцом на руках тоже явилась. Взгляд ее был все тем же.

Подошли и члены отряда.

– Культурный бой или военный? – спросил Черное Око.

– Это что значит?

– Ну, культурный – по правилам, ты меня бьешь три раза, я тебя бью три раза, а военный – как уж получится, – объяснил Черное Око.

Дедушка подумал немного и выбрал культурный бой.

У Черного Ока уже созрел план, он, как говорится, представлял готовый бамбук, прежде чем начать его рисовать.

– Я первым бью или ты? – спросил он.

– Пусть Небо решит. Давай вытянем травинки, кому достанется длинная, тот первым бьет.

– А кто поднесет нам эти травинки? – поинтересовался Черное Око.

Бабушка поставила отца на землю и сказала:

– Я.

Она отщипнула две травинки, завела руки за спину, а потом вытянула перед собой и велела:

– Тяни!

Она посмотрела на дедушку, тот вытянул травинку, а бабушка разжала руку и показала оставшуюся соломинку.

– Ты вытянул длинную. Бьешь первым! – объявила она.

Дедушка прицелился и ударил кулаком в живот Черного Ока. Тот крякнул.

Выдержав первый удар, Черное Око снова напряг живот, глаза у него сделались черепично-синими, он ждал продолжения.

Дедушка снова ударил, на этот раз в сердце.

Черное Око отступил на шаг.

В последний удар дедушка вложил всю свою силу и зарядил Черному Оку в пупок.

Черное Око отступил на два шага, лицо его стало желтым, как воск, он схватился за грудь и кашлянул пару раз, затем открыл рот и выплюнул целый комок наполовину свернувшейся алой крови, затем вытер рот и кивнул дедушке. Дедушка сосредоточил всю свою силу в груди и животе.

Размахивая кулаками величиной с лошадиное копыто, Черное Око бросился на дедушку, но в тот момент, когда кулак уже готов был коснуться дедушкиного тела, он внезапно убрал руку со словами:

– Ради Неба этот удар я тебе прощаю!

Второй раз Черное Око снова сделал ложный выпад и сказал:

– Ради Неба этот удар я тебе тоже прощаю!

Третьим ударом Черное Око подкинул дедушку в воздух – тот перевернулся, словно комок грязи, а потом шлепнулся на твердую солончаковую почву.

Дедушка с трудом поднялся, взял с земли куртку и пистолет, на лице у него выступили капли пота величиной с соевые бобы.

– Увидимся через десять лет.

На поверхности воды плавал кусок коричневой коры. Дедушка выстрелил девять раз и превратил его в ошметки, затем сунул пистолет за пояс и, пошатываясь, двинулся к солончаковой пустыни. Солнце освещало его обнаженные плечи и спину, которая начала горбиться и отливала бронзой.

Черное Око, глядя на древесную кору, плававшую по поверхности реки, снова сплюнул кровью, а потом с размаху сел на землю.

Бабушка подхватила отца, с плачем позвала: «Чжаньао!» – и, спотыкаясь, бросилась вдогонку за дедушкой.

9

Пулемет за насыпью строчил три минуты, после чего возникла короткая пауза. Солдаты Цзяогаоской части, которые только что с громкими криками преследовали разгромленного противника, всей гурьбой попадали на высохшую дорогу и потревоженное гаоляновое поле. А дедушкины бойцы, стоявшие к ним лицом и собиравшиеся капитулировать, упали, словно скошенный гаолян. Среди них были и давнишние члены братства, которые вместе с Черным Оком поклонялись духам больше десятка лет, а были новобранцы, только-только вступившие в братство, привлеченные геройским именем дедушки. Ни выбритые до синевы головы, ни сырой гаолян, вымоченный в колодезной воде, ни патриарх верхом на тигре, ни натирание лба копытом мула, обезьяньей лапой и петушиным черепом не создали никакой железной оболочки, и стремительные пулеметные пули совершенно бесцеремонно пробивали им грудь и живот. Изрешеченные тела