Пару раз потом Луиза ездила в Москву, якобы кзубному, но Ира знала: подруга пытается раздобыть документы, только получитьчужой паспорт никак не удавалось.

– Ничего, – сказала вдоваконструктора подруге, вернувшись в очередной раз из столицы ни с чем, –бог милостив, пошлет помощь.

Вечером того же дня, совсем поздно, Ира,утомленная жарой, решила искупаться. Сил наполнять ведрами летний душ не было,и она надумала сбегать к речке, идти к ней всего ничего, напрямик, через лес.Наступала ночь, но Малова не боялась темноты. Прихватив полотенце, она пошла кзадней калитке, дом Ирины был последним на улице, прямо за ним чернели ели.

Размахивая полотенцем, Ира побежала подорожке, повернула влево и увидела мальчика и женщину. Лицо ребенка было вкрови.

– Что случилось? – воскликнулаМалова.

Тетка толкнула ребенка.

– Вот урод! Упал! Мы из Овсянкина, я смужем поругалась, схватила сына и к маме подалась! Не вернусь больше к Сереге,дрянь он, пьяница. Да и мальчишка в него пошел, косоногий! Шел да и упал,теперь воет! Автобус уехал, че делать будем?

И она снова пнула мальчика, тот немедленнозарыдал.

– Зачем вы его бьете? – возмутиласьИра.

– Еще мало получил! Теперь из-за него влесу ночевать придется!

Малова присела, вытерла личико ребенкаполотенцем и предложила:

– Пойдемте ко мне, а завтра на первомавтобусе отправитесь.

– Денег нет за постой платить!

– Я их не прошу, вон моя изба, самаякрайняя.

– Ну, если за так, то спасибо, –после небольшого колебания ответила тетка.

Веревкино уже спало, когда Ира привела мать ссыном к себе, впрочем, пришли они со стороны леса, через «черную» калитку идаже днем бы остались не замечены соседями.

Женщина представилась Люсей и села пить чай,до трех утра она безостановочно жаловалась на жизнь, потом вдруг сразу заснула,прямо за столом.

– Пошли ляжем, – сказала Ира Луизе.

Подруга сверкнула глазами.

– Значит, так, утром начинаемдействовать!

– Ты о чем?

– Неужели забыла? Мешки с картошкой! Уменя есть паспорт!

– Откуда? – вытаращила глаза Малова.

Луиза встала, открыла сумку гостьи и вытащиладокумент.

– Вот! Теперь стану Люсей Прохоровой, онаменя, правда, на пять лет моложе, но ведь я не выгляжу на свой возраст, и уМатвея и ее мальчика разница всего в год. Здорово вышло!

– Э… э… – забормотала Ирина, – ты…э… Подожди, но Люся проснется, станет искать…

– Не станет, – оборвала ее Луиза –тут и погибнет! Очень даже хорошо выйдет, найдут кости в углях, никакихсомнений не останется. Отлично все складывается.

Малова принялась судорожно креститься.

– Ужас! Замолчи!

– Здорово получится, – лихорадочнопродолжала Луиза, – твоя дочка у подружки гостит, ее с нами нет. Соседиспали, когда вы пришли, никто ничего не приметил. Муж этой Люси, по еерассказу, тревоги не поднимет, будет считать, что жена у матери, а когдаопомнится, то и следов не найдет. Раз в жизни подобная удача случается! Чтомолчишь?

– Мы станем убийцами, – прошепталаМалова, – как потом жить?

– Если сейчас ситуацией не воспользуемся,то совсем жить не будем, – прошипела Луиза, – нас с Матюшей точноубьют, так, на всякий случай, но и тебе не поздоровится. Думаешь, в органахидиоты сидят? Нет, живо скумекают, кто у Луизы Иосифовны лучшая подруга? Давайи ее с дочкой того, вдруг вдова ей что-нибудь сболтнула! И ведь как хорошо всеу нас станцуется! Изба сгорит, на пепелище останутся кости! У меня паспорт, тывне подозрений. Станут соседки приставать, где деньги на новую избу взяла,смело ври: «Дочкин отец дал». Все в Веревкине уверены, что ты от москвичабогатого родила. Ну, давай решайся!

Ира уставилась на крепко спящую Люсю. Значит,жизнь этой совершенно незнакомой бабы и ее сына надо обменять на жизнь горячолюбимых Луизы и Матвея, да и на свою с дочерью, между прочим, тоже!

– А вдруг она проснется ивыскочит? – сказала Малова.

– Нет, – ответила Луиза, – я ейв чай лошадиную дозу своего снотворного напихала, и мальчишке тоже лекарстводала. Будут дрыхнуть и ничего не почувствуют, в дыму во сне задохнутся! Никакихнеприятных ощущений, тихо уйдут, без боли и мучений. Кстати, я и Матвеяуспокоительным напоила, сунем его в мешок, он даже не шелохнется. Ну, вперед,скоро пять утра, торопиться надо!

Дальнейшее Ирина помнила смутно, действоваласловно зомби под руководством Луизы. Расстались подруги в лесу, Малова свернулак электричке, таща на тележке единственный мешок с картошкой, а Луиза, ведя заруку едва проснувшегося Матвея, двинулась в сторону Колькина, ей предстоялопройти около десяти километров по чаще, минуя тропинки, и выйти в том месте,где ее никто не знал.

Ирина замолчала, я сидела, притихнув, на краюее постели.

– Видишь, – вдруг воскликнулаМалова, – я стала преступницей, но господь уберег, никто ничего незаподозрил, одна ты…

– Что я?

– Ты… ты… хочешь, чтобы мать сама всетебе напомнила! Изволь. Ты, оказывается, отлично знала про… да… да… Не хочу!Все! Хватит! Освободила душу! Не в том ты меня подозревала! Считала убийцейВероники, пуговицу хранила! Ан нет, правды-то ты не знала! Ха-ха-ха, вот онокак! Я и впрямь женщину убила, но не ту, и сделала это ради тебя, от смертиспасала! Да! Это ты украсть драгоценности хотела, ты чуть не погубила всех! Илизабыла? Так свое же письмо и прочитай! Забери его, порви, унеси…

Из глаз Ирины потоком хлынули слезы.

– Доченька, прости! Верлинда! Милая!

– Кто? – удивилась я.

– Знаю, знаю, – бормоталаИрина, – тебе имя Верлинда никогда не нравилось, ну прости, прости, обнимименя. Если бы только ты понимала, как я мучилась, боялась, оттого небосьгосподь болезнь мне и послал, за грех. Луизка-то, наверное, здорова, ей ничегоне сделается. Что подруга со мной сотворила! Пройда анафемская!

Я вздрогнула. Пройда анафемская! В головезакружились разные мысли, они пытались сложиться вместе…

– Жива она, жива, – твердилаИрина, – сколько лет не виделись, ни слуху ни духу, ни весточки, а почтигод назад мне вдруг открытку принесли, посмотри в тумбочке, она там!