23 декабря, утром, американские военачальники повсюду в Арденнах с удивлением рассматривали безоблачное синее небо и ослепительно яркое зимнее солнце. Температура еще больше понизилась – с востока пришел «русский максимум» кристально ясной погоды. Авиационные наводчики радостно доложили о «неограниченной видимости» {655} и загрузились в истребители-бомбардировщики P-47 «Тандерболт», чтобы отправиться на охоту на танки. Воодушевленный генерал Паттон, обращаясь к заместителю начальника штаба, воскликнул: «Черт побери! Этот О’Нил наверняка мощно помолился! Приведите его сюда, я хочу вручить ему медаль!» {656} Капеллана О’Нила срочно отправили из Нанси в Люксембург, и на следующий день Паттон наградил его «Бронзовой звездой».

Штабисты Брэдли, как и многие жители Люксембурга, вышли на улицу, чтобы, щурясь от яркого света, посмотреть на конденсационные следы, которые оставляют после себя тяжелые бомбардировщики союзников, летевших атаковать Трир и его сортировочные станции. В окопах царило ликование, бойцы не могли оторвать глаз от бомбардировщиков и истребителей, проносившихся над их головами, сверкая, как косяки серебряных рыбок.

Воздушная поддержка союзников принесла еще один бонус. Немецкие артиллерийские батареи не хотели раскрывать свои позиции и не стреляли, когда неподалеку летали истребители-бомбардировщики. «Как только появились вражеские ВВС, эффект от артиллерии уменьшился до пятидесяти-шестидесяти процентов» {657}, – докладывал Моделю командующий его артиллерией.

Однако позднее утром штаб 12-й группы армий был потрясен, узнав, что часть 2-й танковой дивизии наступает на Жемель к востоку от Рошфора. Там стояла ретрансляционная станция группы армий, и ее охраняли не более взвода пехоты и несколько противотанковых орудий {658}.

Брэдли немедленно позвонил в штаб 1-й армии, чтобы узнать, можно ли отправить подкрепление, но «когда он говорил, линия оборвалась». Солдаты, охранявшие ретранслятор, только что сняли все трубки. Они отступали, когда подошли немцы, но не уничтожили оборудование в надежде, что станцию можно будет скоро отбить.

По крайней мере, воздушная разведка теперь могла уточнить передвижение танковых дивизий, идущих на северо-запад к Маасу. Однако штаб 1-й армии все еще был убежден, что немцы хотят прорваться к Льежу. Штабные офицеры не знали, что Гитлер настаивал на наступлении на запад.

Генерал Роуз, чей командный пункт стоял в укрепленном Отоне, был вынужден разделить свою 3-ю бронетанковую дивизию по всем направлениям. Одно боевое формирование продолжало громить боевую группу Пайпера у Ла-Глеза, в то время как другое шло из Эйпена, чтобы присоединиться к нему. Остальную часть дивизии разделили на три опергруппы. Две из них были готовы блокировать продвижение 2-й танковой дивизии СС «Дас Райх», продвигавшейся по дороге на Льеж из Уффализа в направлении Мане, а вот опергруппа Хогана попала в окружение в Маркуре в десяти километрах к юго-востоку от Отона, и у нее закончилось горючее {659}. В тот же день им попытались сбросить припасы, но парашюты со связками приземлились более чем в шести километрах от цели, а на следующий день – почти в десяти.

На развилке шоссе Уффализ – Льеж, недалеко от деревни Фретюр, стояли три фермерских дома, это был Барак-де-Фретюр. Сама развилка находилась на границе между 82-й воздушно-десантной и 3-й бронетанковой дивизиями, и ее оставили без внимания. Но майор Артур Паркер, оставшийся в живых после разгрома 106-й дивизии на хребте Шнее-Айфель, понимал важность этого поселения. Он начал выстраивать оборону, привлекая своих артиллеристов и смешанные подразделения, отступавшие в этом направлении. В их число входили четыре зенитных тягача со счетверенными пулеметами «Браунинг М2».

Незадолго до рассвета 21 декабря небольшой отряд, стоявший на «перекрестке Паркера», как вскоре стали называть Барак-де-Фретюр, был атакован крупным боевым патрулем из 560-й народно-гренадерской дивизии. «Мясорубки» покромсали немцев на куски. Среди раненых опознали офицера из дивизии СС «Дас Райх». Опергруппа Кейна, оборонявшая Мане на севере, отправила разведвзвод. А генерал Гэвин, узнав об опасности, выслал во Фретюр батальон 82-й воздушно-десантной дивизии – защищать левый фланг Паркера, прибыла и рота 325-го пехотно-планерного полка. 22 декабря ничего особенного не произошло, поскольку «Дас Райх» ждала, когда прибудут запасы топлива и несколько отставшая Бригада сопровождения фюрера. Но на рассвете 23 декабря 4-й полк моторизованной пехоты СС атаковал и развилку, и десантников, стоявших у Фретюра, которых застиг врасплох за завтраком. Настоящая атака на «перекресток Паркера» была предпринята ближе к вечеру всеми силами 4-го полка моторизованной пехоты СС и двух танковых рот. Снегопад скорее обнажил позиции защитников, а не замаскировал их, и у «Шерманов» не было места для маневра. Танкисты-стрелки подбивали бронетехнику и расстреливали один окоп за другим. Генерал Гэвин приказал оборонявшимся держаться любой ценой, но вскоре после наступления темноты все было кончено. Три «Шермана» скрылись, а несколько человек убежали в лес, когда на поле боя выбежало стадо взбесившихся коров.

7-й корпус и 18-й воздушный фронт.

Гэвин и Роуз, опасаясь, что дивизия «Дас Райх» прорвется через Мане в их тыл, собрали все силы, какие смогли найти. Генерал Риджуэй вышел из себя от этой нежданной угрозы и приказал измученным оставшимся в живых бойцам 7-й бронетанковой дивизии, только что переправившимся через Сальм, удерживать Мане. Он был неумолим после того, как Хазбрук и Кларк выступили против его плана дать бой западнее Сент-Вита, а затем были поддержаны Монтгомери.

Рано утром 23 декабря штаб 1-го танкового корпуса СС получил радиограмму от боевой группы Пайпера: «Положение значительно ухудшилось. Патроны на исходе. Ночью был вынужден сдать Стумон и Шенё. Это последний шанс вырваться отсюда» {660}. Американская артиллерия и танки продолжали обстреливать Ла-Глез. Боевая группа, которую все так боялись, теперь, не имея ни топлива, ни боеприпасов, была беспомощна.