Примечательно, что две сотни долларов, которые он оставил натуалетном столике, были не украдены, а разорваны пополам и брошены на пол.

Начальник охраны отеля обратил внимание на то, что двернойзамок работает нормально, а поскольку Тед оставил открытой балконную дверь,было высказано предположение, что налетчик умудрился перепрыгнуть с балкона набалкон или поднялся или опустился с соседнего этажа.

— Не понимаю я этого, — признался следователь из городскойполиции. — Какое хладнокровие нужно иметь, чтобы забраться на балкон снаружи,особенно при таком ветре.

А вор, у которого хватило ума раздобыть дубликат ключа, взялбы наличность, да и компьютер, пожалуй. А такой вандализм… Дикость какая-то.

Теду дали другой номер на остаток ночи, но он лежал напостели, не раздеваясь, и ждал наступления дня.

Лайза постучала в дверь его нового номера в девять утра. Онвпустил ее, удивленный тем, что она, вопреки обыкновению, пришла к нему сама, изаметил, что в коридоре остался один из ее охранников.

— Тед, только что узнала, что случилось. Как это вышло?

Он пожал плечами, чувствуя себя слишком усталым, чтобы ясномыслить.

— Обычное дело. Не волнуйся: ничего непоправимого.

Она шагнула к нему, обняла, прижалась щекой к его груди.

— Такие случаи меня пугают. Слишком много ужасного произошлос близкими мне людьми. Не хочу, чтобы ты стал очередной жертвой.

— Значит, наконец-то я убедил тебя, что все это не плодмоего воображения?

— Уж не знаю, что и думать. Меня страшит одна лишьвероятность того, что ты прав.

— Едва ли я достаточно важная личность, чтобы стать чьей-томишенью.

— Ты для меня достаточно важная личность. Мне уже давнонужен был человек, с которым можно говорить. Но если я подвергаю тебяопасности…

Она умолкла на полуслове.

— Я уже большой мальчик, Лайза, и все делаю вполнеосознанно. Если мы предпримем некоторые меры…

— Мне так трудно с этим смириться. — Отступив назад, онакрепко, чуть ли не до боли, сцепила руки, — У меня всегда было немного близкихлюдей, и никто из них не кажется опасным. Дин временами бывает невыносим, но яникогда не поверю, что он может причинить кому-то вред. Мне неприятно дажедумать так о людях, особенно о тех, кого я люблю. А теперь я подозреваю всех,даже Рэнди.

— Он ведь давно — твой ударник?

— Целую вечность. Мы познакомились, когда он был студийныммузыкантом, а я делала демозаписи. Пару раз встречались, ничего серьезного.Брайану он никогда не нравился, но он был рядом со мной в трудные времена. — Унее в глазах вдруг появились слезы. — Тед, можешь думать., обо мне что угодно,но я начинаю по-настоящему бояться. С людьми вокруг меня происходят ужасныевещи, а мне остается только думать: а что, если бы это была я? Что, если яследующая? Кто тогда напишет посвященную мне песню?

Он шагнул к ней и обнял за плечи.

— Пока ты со мной, ничего плохого не случится.

— Ты думаешь, что этой ночью ничего плохого не случилось?

— Ну что ж, если ты можешь написать хит, навеянный разгромомв моем номере, тогда это было не зря.

Он тут же пожалел о своих словах, но из-за усталости еговнутренний цензор взял выходной. "Песнь Кэри" и "Смерть — этосон" стали мегахитами, но песня "Часть меня — это часть тебя",выпущенная через год после смерти Келли Мэри, превзошла обе через считанныенедели после выхода в свет. Пожелай Лайза сохранить хотя бы одну десятуюзаработанных денег, она была бы очень богатой женщиной. Но, как и раньше, онаотдала львиную долю на благотворительность.

Тед почувствовал, как напряглось ее тело, и быстро заговорил,пытаясь отвлечь ее.

— Послушай, поскольку мы с тобой оба на ногах в стольнеурочный час, почему бы нам не позавтракать по-настоящему в нормальномресторане? Никакой еды в номер.

Она немного расслабилась.

— Мне казалось, ты не хочешь, чтобы я появлялась вобщественных местах?

— Но в такую рань никто не поверит, что это ты. Особенноесли мы найдем какую-нибудь тошниловку, в которую не сунется ни одна уважающаясебя рок-звезда.

— Хорошо. — Она отстранилась от него, и голос ее теперьзвучал гораздо жизнерадостней. — Годится. Но вот что делать с этимТерминатором?

Она кивнула в сторону двери, за которой, без сомнений,телохранитель расхаживал безостановочно вперед-назад.

— Пошли его с каким-нибудь поручением, — беспечно ответилТед. — Какого черта! Один раз живем.

В субботу вечером публика проявила чуть больше энтузиазма, ився команда отправилась в Детройт в приподнятом настроении. Потом — Милуоки,Толидо, Сент-Луис и Атланта. Лайза оставалась зажатой, ее концерты проходилинеровно, критики свирепствовали, а реакция публики в основном была вежливой, ночасто сдержанной.

— Возможно, ты был прав: наверное, мне следует сократитьгастроли, — не раз говорила Лайза.

Тед знал, что ее волнуют не только проблемы безопасности.Лайза не походила на большинство рок-вокалистов, которых он знал. Деньги длянее почти ничего не значили, но она была глубоко предана музыке: для нее быловажно, чтобы созданное ею имело отклик в сердцах людей, чтобы ее творчество докакой-то степени трогало их, и, казалось, она черпает силы в реакции публики. Вредкие моменты горечи она жаловалась, что ее репутация основана на трех оченьпечальных песнях, а не на таких жизнерадостных синглах как "Разожгилюбовь", "Городская девушка", "Злачные места" или"Затор", и Тед сочувственно кивал, не признаваясь, что любимые песниЛайзы его самого абсолютно не трогали.

— Почему людям не нравятся радостные песни? — не развозмущалась она.

— Наверное, потому что люди в основном не слишком счастливы.Ты показала им, как можно воспринимать жизненные трагедии и творить из нихнечто прекрасное, и они реагируют на это превращение.

— Но музыка должна поднимать настроение, а не наоборот. Этовозможность отвлечься от плохого.

— Ты не сможешь отвлечься, пока для начала не ??толкнешься снеприятностями.

В тот раз он находился в легком подпитии и казался сам себеглубокомысленным. Потом, протрезвев, он уже не был в этом уверен. Но Лайза,похоже, удовлетворилась таким объяснением, по крайней мере больше эту тему незатрагивала.